…Обычно кочевники писали свою историю погребальными курганами, которые, как забытые книги, терпеливо ждут своих читателей. Курганы «рассказывают», что согдийским сакам очень нравились великолепные ковры, богато украшенные различными изображениями. Такими же яркими и своеобразными были находки ювелирных украшений, которые могли быть созданы только искусными художниками. Многочисленные образцы литья из бронзы и чеканного золота, несомненно, были изготовлены в литейных мастерских городов или селений.

По собранию образцов и сюжетов артефакты кочевых племен Согда входили в круг скифо-сакского искусства, с мифологемой и сложной знаковой системой. Это был народ с изысканным вкусом, в котором отражалась духовная концепция культурного образа.

Несколько лет археологических работ на городище Курган-тепе в Самаркандской области Узбекистана, позволили обнаружить уникальные исторические артефакты. Среди находок, подлинными шедеврами древнего искусства стали костяные пластины с выгравированными на них, методом тончайшей резьбы, групповые сюжетные изображения.

Рисунки на костяных пластинах, которые содержат столько интереснейших реалий, заслуживает внимания как уникальные, хотя, несомненно, они и не единственные для своего времени. Рисунки эти свидетельствуют о зрелом художественном направлении. Стилистическую особенность изображений здесь составляет динамика действия – сражение или поединок, неистовая скачка охотников, сложные повороты тел коней и верблюдов. Следует отметить верность натуре в передаче образов людей и животных и вместе с тем условность приемов, которая усиливает напряженность действия. Хотя некоторые мотивы здесь и привнесены кочевническим потоком, но на новой почве они прошли через фильтр профессионального искусства художников античного Согда. Поражают мастерство композиций, благородство и точность линий, свидетельствующие о высокой профессиональной школе, передаваемых из поколения в поколение художественных навыках. В сюжетных сценах запечатлены события и действия, полные реального смысла и, соответственно, реальных образов.

II – часть.

…Художнику удалось на этих миниатюрах показать не только внешний облик согдийских саков, но и огромное количество мельчайших деталей одежды, военных доспехов, оружия, экипировки лошадей, пейзажа. Судя по целому ряду специфических признаков и стилистических деталей, все эти изображения создавались именно в Согде. В различных материалах, полученных мной из археологических раскопок на Кургантепинском, Зармитанском, Марджанбулакском, Хасантепинском и Дуканханамском курганных могильниках, распложенных на землях Согдианы, обнаружены буквально прямые аналоги предметов, изображенных на костяных пластинах.

Когда-то, они крепились на кожаную основу. Три «малые» (5,0х10,5 см) и две «большие» (13,5х10,5 см) пластины выточены из лопаток крупных животных. Тонким игловидным инструментом, неглубокой резьбой на них нанесены многочисленные тематические изображения. На отдельных участках рисунков заметны следы красноватой охры.

Малые пластины имеют форму как бы сдавленного лепестка с широкой полосой поверху – на этой полосе – три круглых отверстия для крепления бронзовыми штифтами (на одной пластине их сохранилось два, на другой – один, остальные утрачены) – и с более крупным, также округлым отверстием над нижним заострением пластины.

На одной из пластин художник изобразил поединок двух воинов в доспехах – один из них пронзает копьем другого. Тот, в свою очередь, только прикоснулся своим копьем к первому воину. На правом боку одного из них подвешен колчан с луком и, видимо, стрелами; на левом боку другого – на двух ремешках закреплен длинный меч в ножнах.

На другой пластине изображена схватка двух верблюдов-бактрианов, оба животных на полусогнутых передних ногах кусают друг друга за задние ноги.

На третьей пластине левая половина стерта, и изображение не сохранилось. В правой части – гриф, клюющий свою добычу.

Внутренняя поверхность пластин гладко сточена, а внешняя – отполирована. Толщина всех пластин не превышает 3 мм. Крупные пластины округлены с одной стороны и вертикально срезаны с другой. На углах и по оси имеются отверстия для крепления. Крепились пластины тонкими железными гвоздиками (местами сохранились их шляпки, местами – только следы ржавчины).

Самый масштабный сюжет представлен на одной из крупных пластин. Восемь сражающихся воинов размещены в четырех пространственных планах снизу вверх. Следует сразу отметить, что участники сражения хорошо и разнообразно вооружены, одеты в роскошные доспехи, за плечами некоторых из них видны развевающиеся бунчуки из пышных звериных хвостов, показывающие социальный статус каждого из воинов. Об этом говорят и детали богато украшенных коней.

Если их рассматривать снизу вверх, то первый всадник, за спиной которого развевается штандарт на высоком древке, увенчанный головой зверя, длинным копьем атакует противника, изображенного в полусидящем положении у павшего коня, убитого стрелой, попавшей ему в шею. У этого воина сломано копье и, хотя он еще взмахивает мечом с длинной рукоятью, но уже сам пронзен длинным копьем противника. У всадника с правой стороны подвешен колчан со стрелами и там же в футляре находится лук, над ним закреплен небольшой круглый щит.

На втором плане мы видим третьего участника битвы, сидящего на коне и натягивающего лук. Стрела еще не пущена. Напротив него изображена фигура стоящего воина, который, также натянув лук, целится во всадника.

На третьем плане художник разместил двух всадников, один из которых проткнул копьем круп лошади соперника, к упряжи которого прикреплена отрубленная голова человека. В то же время противник ударом меча разрубает голову копьеносца. За сражающимися всадниками, на четвертом плане, нарисованы всадник и пеший воин в своей последней смертельной схватке. Всадник пронзает своим мечом с длинной рукоятью пешего соперника. Тот, в свою очередь, ударом топорика-клевца пробивает голову всадника. В левой руке пеший воин держит лук. Оба обречены…

Все персонажи сражения одного этнического типа и в одинаковых военных доспехах, разнящихся лишь в деталях. Характерными особенностями всех изображенных лиц являются нос с горбинкой, небольшие ромбовидные глаза, свислые усы, энергичные подбородки, причем у четверых они с небольшой заостренной бородкой, а у остальных – с когтевидной удлиненной и загнутой вверх. Голова одного из воинов обнажена и виден характерный, вытянутый к макушке череп. У всех остальных персонажей имеются шлемы овальной формы с выступающими нащечниками и закрепленными на макушке султанами – по виду из хвоста небольшого животного. Все участники одеты в панцирные доспехи наподобие длинного, ниже колен кафтана, облегающего грудную клетку, с плотными наручами и расширяющегося книзу, прикрывая колени. Шею и затылок защищает высокий бронированный воротник, перехваченный для надежности ремешками. Поверхность шлемов гладкая и разработана клетчатыми прошивками в полоску или насечками. Вероятно, все шлемы изготовлены из плотного войлока. Доспехи рыцарей составлены из нашитых на основу квадратных, прямоугольных, полуовальных пластин и из промежуточных ремешковых соединений, придающих доспеху гибкость, причем у каждого участника свой вариант этих деталей.

Вооружение разнообразно и состоит из копий с ланцевидными наконечниками; длинных двулезвийных мечей, удлиненная рукоять которых имеет поперечное расширение в месте крепления с лезвием и фигурное утолщение на конце; сложносоставных луков; стрел с трехгранными наконечниками; длинных трехчастных колчанов с широким отделением для лука и двумя узкими отделениями для стрел, которые приторочены справа к седлу коня; продолговатого щита, обитого пластинами, формы которых весьма разнообразны, и упомянутого боевого топора-клевца, известного в восточном вооружении под названием «табар-загнул».

Эти бронированные всадники сидят на изящных, не защищенных никакой броней конях с преувеличенно удлиненным корпусом и вытянутой мордой. Гривы их подстрижены, между ушами – небольшие челки. Хвосты стянуты специальной перевязью и спрятаны в чехлы, некоторые заплетены в косу. Упряжь коней: двойные уздечки на морде, одна под шеей, у ушей прикреплены небольшие кисти (или хвосты-куйруки того же типа, что венчают шлемы всадников); скрепленная большими и малыми кольцами подпруга охватывает шею и соединена с невысоким седлом, от которого следуют на крупе большие кольца, удерживающие подхвостник.

Стремян у всадников, конечно, нет – они будут изобретены спустя четыре-пять столетий. Сами всадники сидят близко к холке коня, сжимая бока прямыми ногами, почти вертикально вытянув носки. Обувь у них мягкая, бескаблучная, вероятно, в верхней части коротким чулком охватывает икры ног.

Если проанализировать изображение на пластине, то удивляет единый этнический тип персонажей данного события. Но в истории кочевников Центральной Азии есть одно любопытное свидетельство, автором которого является «отец истории» – Геродот. В своей знаменитой «Истории», в книге четвертой – «Мельпомена», он сообщает: «…Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Аракс и прибыли в киммерийскую землю (страна, ныне населенная скифами, как говорят, издревле принадлежала киммерийцам). С приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать перед лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Хотя обе стороны упорно стояли на своем, но победило предложение царей. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Итак, народ не внял совету царей, а цари не желали подчиниться народу. Народ решил покинуть родину и отдать захватчикам свою землю без боя; цари же, напротив, предпочли скорее лечь костьми в родной земле, чем спасаться бегством вместе с народом. Ведь царям было понятно, какое великое счастье они изведали в родной земле и какие беды ожидают изгнанников, лишенных родины. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали между собой борьбу. Всех павших в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (могилу царей там можно видеть еще и поныне). После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной».

Такое предание рассказал Геродот о царях киммерийцев. И действительно, можно подумать, что батальная сцена на пластине – это прямая иллюстрация сказания «отца истории».

Однако не все так просто. Конечно, описываемые события произошли не менее чем за пятьсот лет до момента, когда пластины очутились в погребении, но могли ли отголоски этих славных примеров дожить до Согда на предрубеже нашей эры? 

III – часть.

ОХОТА СЛАВНЫХ КОРОЛЕЙ

…На второй «большой» пластине тем же художественным средством изображена сцена охоты. Ее участники распределены в трех параллельных рядах, причем так, что возникает иллюзия трех пространственных планов, хотя перспективных сокращений нет. Действие происходит, вероятно, в степи, но на фоне гор, которые обозначены на двух близких планах условными всхолмленными пиками. На них изображены деревья очень условными трактовками в чисто декоративном оформлении.

Всадники мчатся на распластанных в полете конях, ноги которых выброшены вперед и назад в почти горизонтальном положении. Сидят они близко к холке коней, с силой натягивая сложносоставные луки, стрелы которых уже выпущены в преследуемых животных. Ноги охотников согнуты в коленях и, сжимая бока коней, отведены назад.

Этнический тип трех всадников тот же, что и воинов в батальной сцене. Головы двух всадников не покрыты, и четко обрисовано куполовидное сужение кверху черепа. Подстриженные в кружок под шеей волосы убраны за уши. У среднего всадника на голове небольшая шапочка-кулях. Одеты они легко, сообразно занятию, в которое вовлечены. На них облегающий верхнюю половину торса кафтан, запахнутый слева направо до талии, где он перетянут поясом, ниже кафтан расширяется, прикрывая бедра. Штаны облегают ноги и заправлены под ступнею штрипками над плотной, как чулок, обувью. При одинаковом покрое одежды художник передал разнообразие в деталях костюма вариантами мелких штриховок. У одного из всадников штриховка кафтана вообще отсутствует. У правого бока охотников к седлу прикреплен длинный тройной колчан.

Тип коней и упряжь почти идентична тем, что изображены в сцене битвы, но есть небольшие различия. Так, у двух коней за пышной челкой под подстриженной гребешком гривой оставлен высокий заостренный гребень. Упряжь коней несколько облегчена тем, что впереди седло прикреплено простой, облегающей грудь подпругой. У двух коней подвешены слева какие-то очень пышные кисти, приподнятые и развевающиеся от скачки. Следует отметить, что верхний и нижний охотники едут на кобылицах, а средний – на жеребце, причем его конь покрыт попоной. У других такой попоны не видно.

Хвост у этого коня пышный, свободно развевающийся, с волнистыми прядями волос. У верхней кобылицы он тоже свободен, но пряди распределены по-другому. У нижней хвост вначале плотно перетянут, подхвачен посередине широкой пряжкой, а уж затем развеваются пряди.

Всадники преследуют животных, изображения которых, к сожалению, сильно подпорчены. Нижний всадник преследует косуль – самца, самку и детеныша; средний – трех куланов (у всех длинные вытянутые морды и волнистые хвосты), а верхний всадник – двух круторогих архаров. Все эти животные являются представителями степной и горной фауны Центральной Азии.

Все они – и воины, и охотники – имеют очень характерную форму бороды и усов. Это очень важный этнический признак, потому что древние народы Центральной Азии носили бороду и усы каждый по-своему. Например, парфяне, жившие в античный период, отличались густой окладистой бородой. Кушане, осевшие в Бактрии, вообще не носили бороды и коротко стригли усы.

У изображенных на пластинах людей борода необычайной формы – клинышком вперед. Усы только паутинкой спускаются вниз. Это – важные детали.

Обратимся, например, к данным нумизматики. Давно известно, что в Согде, начиная примерно с I в. до н.э. и в первые века н.э., чеканились многочисленные мелкие серебряные монеты, объединенные в одну большую группу, названную монетами «династии Геркода» (видимо, в это время он был царем Согда).

Любопытно, что изображенные на монетах цари из «династии Геркода» носили такую же бороду и усы и имели аналогичную форму прически – волосы, ровной линией подрезанные до уровня шеи и углами чуть заходящие к щекам.

Сопоставляя эти данные, то есть место находки пластин на территории древнего Согда, сходство причесок, формы бороды и усов на согдийских монетах, можно прийти к выводу, что изображенные на пластинах люди, по-видимому, принадлежат к тому же этносу, что и цари из «династии Геркода».

Следует обратить внимание еще на одну очень важную деталь, изображенную на пластинах, – на манеру подвязывать хвосты лошадей. Хвосты подвязаны своеобразно – в середине хвост подхвачен лентой-шнуром, а потом делится на две пряди, которые заплетены в косу.

Почему это важно? В первые века до нашей эры и в первые века нашей эры многие кочевые народы, захватившие земледельческий оазис, чеканили монеты, на обратной стороне которых изображен всадник. У каждого этноса, у каждой династии была своя манера подвязывать хвост лошади. Она отличается от той, которую мы видим на пластинах. Только на монетах индо-сакских правителей, в частности царя Аза, хвост у лошади подвязан так же, как и на наших изображениях. Сходство это (уникальное) позволяет предположить, что изображенные на пластинах люди принадлежат к обширному кругу сакских племен.

В I веке до нашей эры Страбон писал о центральноазиатских племенах: «Из этих кочевников в особенности получили известность те, которые отняли у греков Бактриану, именно ассии, пассианы, тохары и сакаравлы, которые переселились из области на другом берегу Иаксарта (Сырдарьи), рядом с областями саков и согдийцев, занятых саками» (География, XI, 8.2). В этой цитате для нас важно указание на сам процесс продвижения контингентов кочевников.

На бескрайних просторах Центральной Азии, с их степями, пустынями, предгорьями, горными долинами и высокогорьями, характер кочевой жизни, сам тип кочевья был, несомненно, различным, существовало несколько типов хозяйства.

Ко времени создания пластин – то есть к рубежу нашей эры – кочевническая среда в этом кипящем котле Азии все же устоялась и, хоть на незначительный промежуток времени, но все же «успокоилась». Попытки локализации сакских племен, названия которых известны из античных и древнеперсидских источников, проводились неоднократно и имеют длительную историю. Однако до сих пор нет не только единого научно обоснованного мнения, но и хотя бы группы мнений, ибо каждый из исследователей выдвигает свою позицию. Причиной подобной ситуации является прежде всего малая объективная археологическая информация и очень редкая попытка осмысления уже имеющегося багажа артефактов.

Заключение

 СОГДИЙСКИЙ ФЕНОМЕН

…Вместе с предметами материальной культуры на обширные пространства среднеазиатского междуречья привносились и эстетические идеалы, ранние корни которых я обнаружил в приалтайских регионах. Например, сами формы пластин хорошо известны в культуре населения горного Алтая в скифское время. Еще в курганах долины Пазырык, датируемых V-IV веками до нашей эры, находят подобного типа роговые пластины, являвшиеся накладками и подвесками конных седел и украшением седельных ремней.

По моему мнению, пластины с изображениями из второго кургана Кургантепинского могильника были роговыми накладками на небольшую кожаную сумку. Судя по аналогичным примерам, наша пластина с сюжетом битвы являлась накладкой на навесной клапан, перекрывающий сумку сверху, и закреплялась ремешком снизу сумки.

Кроме того, есть прямые аналогии художественных сюжетов на малых пластинах из сарматских погребений с Южного Урала. Действительно, со II в. до н.э. усиливаются экспансивные устремления сарматов в направлении Центральной Азии, когда они, видимо, приняли участие в нашествии северных племен, разгромивших в середине II в. до н.э. Греко-бактрийское царство. Вероятно, именно в это время элементы сарматской культуры проникли в племена саков, оттесненных впоследствии на просторы Согда.

Культурный сако-согдийский феномен стал лучшим индикатором достижений в области материально-технического прогресса кочевнического мира Центральной Азии. Исключительным образцом энциклопедического характера культурного феномена и являются изображения, сделанные неизвестным древним согдийским художником, на костяных пластинах. Разнообразное вооружение, доспехи и конская упряжь – это богатейший информационный материал о характере социальных отношений среди племен древнего Согда.

Всеобъемлющим и объективным примером моей концепции высокоразвитого материально-технического прогресса может быть характеристика такого типа вооружения, как сложносоставной лук, который так удивительно объемно представлен в сюжетах костяных пластин.

Настала пора коренным образом пересмотреть наши традиционные взгляды на искусство и культуру ранних кочевников Азии как на периферию культурного скифо-сарматского мира. Древние азиатские племена и интеграции с древнейшими оседлыми культурами создавали новые и творчески переосмысливали уже служившие народам образцы материальной культуры, и в том числе – вооружения. Имели место завоевания, переселения, истребления одних этнических групп и быстрый рост других, процессы ассимиляции, культурных заимствований и т.д. Но не это определяло основное направление прогресса в экономике и культуре степных племен и народов того времени.

Переход к новой экономике был стимулом к развитию новых прогрессивных форм хозяйствования и культуры, к отказу от старых форм. Отличия эпохальные в это время были более значительны, чем этнические, и нам трудно теперь уловить, какие группы населения куда переселились, кто, откуда и что заимствовал. Каждая культура вполне самобытна и оригинальна, имеет свое особое историческое прошлое, особые условия существования. При широком межплеменном обмене, осуществляемом как мирным путем, так и путем войн и грабительских набегов, отдельные приобретения того или иного племени получают всеобщее распространение.

На бескрайних просторах Центральной Азии, с их степями, пустынями, предгорьями, горными долинами и высокогорьями, характер кочевой жизни, сам тип кочевья был, несомненно, различным, существовало несколько типов хозяйства. Ко времени создания пластин – то есть к рубежу нашей эры – кочевническая среда в этом кипящем котле Азии все же устоялась и, хоть на незначительный промежуток времени, но все же «успокоилась». Причиной подобной ситуации является, прежде всего, малая объективная археологическая информация и очень редкая попытка осмысления уже имеющегося багажа артефактов.