Часть первая.

…С большим интересом и удовольствием узнал, что в Узбекистане ВПЕРВЫЕ пройдёт неделя культурного наследия «Узбекистан – перекрёсток великих дорог и цивилизаций: империи, религии, культуры».

Естественно, для меня никаких приглашений ни на Конгресс Всемирного общества по сохранению, изучению и популяризации культурного наследия Узбекистана, а уж тем более на международную конференцию по сохранению материального и нематериального культурного наследия, – актуальные проблемы и стратегии их решения – я не получил. Это меня, впрочем, совсем не расстроило. Это привычно для меня, ибо я чётко и радикально понимаю, что стратегия всех решений может быть только одна – гнать взашей всю эту свору, отвечающую за сохранение и реставрацию всех древних памятников Узбекистана. Знакомый из СГБ пояснил мне на пальцах причину «неприглашения». Во-первых, сказал он, некоторые считают, что ты уже давно умер(!). Во-вторых, для высокопоставленных ныне конъюнктурщиков от науки ты очень неудобный человек, который может «ляпнуть» такое нашим зарубежным гостям о том безобразном состоянии археологических и архитектурных памятников, что потом долго придётся им «отмываться». И, в-третьих, у тебя в последние годы очень напряжённые отношения с Академией наук и «уважаемыми» там людьми…

Однако, вместо ни к чему не обязывающей говорильни, я не мог себе отказать в удовольствии посетить «Специальную выставку шедевров эпохи кушанской империи». Почему «специальной»? Я так и не понял устроителей, поскольку это слово появилось, возможно, от воздействия непрекращающейся ташкентской жары. Ну, что ж – «специальная», так пусть будет специальная… Экспозицию в Галерее Национального банка Узбекистана прекрасно подготовили опытнейшие искусствоведы – Сайёра Назарова, Рахима Азимходжаева, да и сама Камола Акилова. Маленькие недочёты с подсветками не в счёт. В целом – выставка удалась! И, как редкое явление, она произвела даже на меня великолепное впечатление.

Проходя по залам выставки, меня охватывало чувство ностальгии по давно ушедшей юности, а на фоне пережитого и прожитого, посещали разные непрошенные мысли:

«… Грязные, липкие, чудовищные руки дивов дирижируют сатанинским оркестром, который наигрывает музыкальную ораторию алчности. А музыка эта – тайна.   Там, где золото – там обязательно тайны. Тайны, неподвластные векам. Все думали, что миром правит божественное предначертание. Увы! Мы полагаем, что только церковь и неистовые молитвы спасут наши грешные души. Увы! Мы считали, что за праведную веру в собственного бога, люди шли воевать и наставлять на истинный путь другие народы.  Во всём этом есть тайна. Но этой тайной манипулирует золото! Оно, выряженное в одежды подаяний или приношений, отпустит вам любые смертные грехи и купит изображения мыслимых и немыслимых богов, а потом толкнёт во имя веры на чудовищные убийства, невообразимые здравым разумом. Золото купит любую идеологию, какая вам взбредёт на ум, и с умилением будет проповедовать, и наставлять другим ваши наставления и мысли, какими бы сумасбродными они ни были. Только от количества этого металла зависит величина тайны и музыкальная тема…»

Но о золоте древнего Узбекистана я скажу в своих постах отдельно. А пока – немного о КУШАНАХ.

…Волею Судьбы хунну сыграли ещё одну выдающуюся роль в истории человечества. Благодаря их неимоверной жадности и жестокости в Центральной Азии появилась ещё одна империя – так называемая «Кушанская», основанная кочевниками. Она охватывала значительную часть Средней Азии, Афганистана, большую часть Индостана – значительную часть Индии, в том числе и долину Ганга, а одно время и Восточный Туркестан. Это была могущественная империя, стоявшая в одном ряду с Ханьским государством на востоке, с Парфией на Ближнем Востоке и Римской империей в Средиземноморье.

В науке мы её называем «Кушанской» империей, но вот как её называли сами кушане нам пока не известно. К сожалению, не только это неизвестно нам, а ещё очень и очень многое. Нам неизвестна, например, хронология этого государства, – с какого времени оно существовало? Уже более двухсот с половиной лет идут споры между учёными, и начальная дата передвигается от второго века до нашей эры до конца III века нашей эры(!)...

Хочу подчеркнуть, что история Римской империи этого времени и Ханьского Китая известна буквально по годам! Дело в том, что собственно индийских и среднеазиатских источников нет, а летописи, если и были, то пока до нас не дошли. Мы не знаем и когда погибло это государство – в начале III века нашей эры или в конце IV века. Во всяком случае, к концу IV века оно уже не существовало, и память о нём у местного населения не сохранилась. В археологии среднеазиатских областей ранние варианты кушанской хронологии привели к тому, что период III-IV вв. нашей эры очень плохо представлен памятниками. В результате возникла гипотеза о социальном кризисе в Средней Азии III-IV вв. нашей эры, аналогичном кризису в римском обществе. Новые археологические материалы (в том числе из раскопок в южном Таджикистане) показывают, что в данном случае можно говорить скорее о «кризисе» методики датировок, чем о социальном кризисе.

Сомнительные методы датировок, которые пока используются в решении многих вопросов Кушанской хронологии, выдвигают, к примеру, гипотезы о существовании на кушанском троне нескольких царей с именами Канишка и Васудева. И таких спорных идей возникает великое множество, стоит только исследователю заняться «кушанской проблемой».

Итак, что же мы всё-таки знаем? Из китайских источников известно, что хунну начинают устанавливать в Забайкалье и на границах Монголии свой порядок, подминая под себя окружающие их племена. Идут нескончаемые и кровопролитные войны. Тысячелетиями освящённые памятью предков земли становятся вожделенной целью хунну. Ближайшие соседи хунну испытали на себе их умопомрачительную ярость. Эти первые битвы закончились сокрушительным поражением племён Юе-джи. Вопрос их выживания стал очень остро.

В результате Юе-джи разделяют надвое. Меньшая их часть перекочёвывает к северу. А вот большая их часть, которую китайцы именуют Да Юе-джи, то есть, «Большие Юе-джи», от границ Монголии движется на запад. Они проходят земли северной Киргизии, южного Казахстана, Ферганы и появляются на севере Амударьи, в Бактрии.

Кстати, нельзя совершенно исключить возможность того, что обе эти группировки не были родственны. Но вместе с тем возможно также, что обозначение тех и других именем «Юе-джи» было навеяно сходством их реальных этнонимов, но не больше.

К огромному удивлению историков, они довольно легко сокрушили Греко-Бактрийское царство, образовавшееся после завоевания Средней Азии Александром Македонским. Это, на мой взгляд, лишний раз показывает, насколько эфемерным в действительности было влияние «цивилизованной» Греции на азиатские народы.

Очень скоро Да Юе-джи устанавливают власть и над левобережной Бактрией. В это время, в стороне от Дахя (так по китайским источникам называется левобережная Бактрия), было пять княжеств, и одно из них называлось «Гуй Шуан». Даже по произношению это название близко к слову «кушан». Именно это княжество подчинило себе остальные четыре и стало правящим на этих завоёванных территориях. Спустя много времени, уже потом, мы стали называть образовавшееся царство «Кушанским».

Через сто с лишним лет, говорится в китайских источниках (после чего, непонятно, но, вероятно, после завоевания территории всей Бактрии), глава княжества (ябгу) Гуй Шуан по имени Кио Дзюко или Цю-цзю-цзю (нумизматы отождествляют это имя с именем Кудзулы Кадфиза на монетах кушан), подчинив себе остальные четыре княжества и победоносно завершив борьбу с Парфией, становится могущественным государём. Все окружающие племена называют его гуйшуанским царём…

Часть вторая.

…Действительно, в залах галереи Национального банка витала еле чувственная аура тысячелетий. И мысли, опережая друг друга, сливались с этой аурой, наполняя моё сознание каким-то юношеским оптимизмом воспоминаний о полувековыми моими смыслами: «… Золото невозможно украсть, ибо оно само похищает человеческую сущность, в мгновение ока превращая любого в своего раба. Обладание золотом лишает разума и бросает в пучину болезненной эйфории, а в сердце навсегда поселяется смрад, муть и тоска. Кажущееся благоденствие не более чем туман, который принимается за Истину.  Никакое золото не в состоянии предотвратить смерть. Оно может только отсрочить долгожданное облегчение души, обрекая страдальца на невыносимые муки. Ведь золото – это не более чем условный знак жизни, а, принимая его, навсегда теряется реальная, ни чья-нибудь, а именно твоя жизнь, которая неповторима и дана Провидением только раз, без малейших шансов на попытку другой реализации.   Если каждый, кто хоть мгновение прошёл по этой жизни, навсегда остаётся частью всемирной истории, то лишённый золотом человеческой сущности исчезает незримо и безвозвратно, ибо вместо него остаётся золото, которое никогда ему и не принадлежало, но снова и снова этот метал будет похищаться, обрекая на бездушье свои бесчисленные жертвы…».

Однако я возвращаюсь к Кушанам.

…Из античных источников известно, что Греко-Бактрию сокрушили объединившиеся племена, при чём одни прибыли, видимо, из Восточного Туркестана, другие – с севера Сырдарьи. И это всё, что известно о самом раннем периоде Кушанской империи.

Известно, правда, совсем немного, что третьим государём империи кушан, был Канишка. По-видимому, именно при нём государство достигло наибольшей мощи. При нём было введено новое летоисчисление, начинающееся с года его воцарения (когда это случилось опять-таки неизвестно). Единого мнения среди учёных о времени воцарения этого самого знаменитого царя кушан, нет. Этой проблеме – «дате Канишки» - были посвящены два международных симпозиума, и она не решена до сих пор.

При Канишке одним из центров огромной империи была долина Ганга, однако Бактрия продолжала оставаться ядром государства. В IV веке Бактрия стала называться Тохаристаном – античные авторы пишут, что тохары были самым многочисленным племенем из всех тех, которые завоевали греко-бактрийскую территорию – по их мнению, это были тохары, а не кушаны. По китайским источникам, империя продолжала называться Да Юе-джи – Великие (или Большие) Юе-джи. И теперь начинается ещё и путаница с этническими названиями. Уже лет двести учёные занимаются тем, что отождествляют одно с другим. Но без особого успеха. Сказать точно, что тохары и Юе-джи – это одно и то же, мы не можем. Сказать, что тохары и кушаны – одно и то же тоже нельзя. Кто такие кушаны, или что означает этот термин? Честно говоря, не ясно.

Некоторые исследователи в тщетных потугах пытаются соотнести их с теми «бродячими», где-то по горам, племенами, которые иммигрировали из Ханьского Китая. Именно китайцы внимательно со стороны наблюдали за Да Юе-джами и именно с целью стратегического сближения был послан к ним дипломат Чжан Цянь.  Зачем эта явная и неубедительная натяжка исторических созвучий – непонятно. В истории Китая достаточно ярких и много значимых событий, к чему же тогда «натягивать» на своё лицо ещё маску сомнительной славы завоевателей?

Тут следует заметить, что Китай, практически ничего не знал о Средней Азии до путешествия дипломата Чжан Цяня, который был направлен в Западный край в 139 году до н.э. Летописцы совершенно не представляли себе этническую карту этой огромной области до того времени. Складывается впечатление, что именно это обстоятельство поставило в тупик гениального путешественника и дипломата.

Можно, конечно, заниматься эквилибристикой наименований различных племён и созвучных имён правителей, но это всё будет не более чем упражнением в изящной словесности. Нужны чёткие и понятные всем конкретные факты – подлинные, а не пересказанные, исторические свидетельства, подкреплённые археологическими аргументами, а не вырванные из контекста цитаты.  Споры в среде учёных-историков о локализации этих племён, даже на ограниченном пространстве, которое занимала Центральная Азия, не утихают уже более двух столетий. Поэтому любое высказанное мнение сегодня будет не более чем перепевом уже существующих гипотез. Остаётся только присоединиться к одной из них и «упрямо толковать» на своё усмотрение первоисточники, благо недостатка в таковых, к счастью, нет. И действительно, практически любая аргументация исследователя будет, кажется, обоснованной, потому что, как в кипящем котле, народы перемешивались, меняя места обитания, сливаясь друг с другом, а часто и разделяясь на несколько групп от одного племени, внезапно исчезая с исторической арены и также неожиданно возникая из, казалось бы, безвозвратного небытия.

Появление кочевников с их живыми традициями родоплеменной организации и крепкой военной структурой явились важным стимулом к объединению обширных областей в единое политическое образование. Кочевая волна, прокатившаяся в конце первого тысячелетия до нашей эры через земли Средней Азии, Афганистана, Западного Пакистана, Северной Индии и поглотившая беспокойный мир греческих династов, подготовила почву для образования обширной Кушанской империи.

Археологические раскопки на древнем городище Дальверзинтепе, найденного выдающимся среднеазиатским археологом Лазарем Альбаумом, позволили открыть несколько ранее неизвестных страниц в истории Кушанского царства. Во время работ в октябре 1972 года на раскопе, которым руководила Татьяна Беляева – археолог, сотрудник Института искусствознания – были сделаны удивительные находки. История науки знает немало счастливых случаев. Но главный «хлеб науки» - в русле целенаправленных поисков.

Этот объект археологами был помечен шифром «ДТ-5». Именно на этом раскопе были обнаружены жжёные кирпичи с клеймами древней мастерской, на стенах древнего здания найдены фрагменты росписей, а молодому художнику и студенту Ташкентского театрально-художественного института им. А. Островского Виктору Апухтину удалось открыть древние шахматные фигурки, сделанные из слоновой кости. Правда, до того момента, как он догадался, что это – фигурки животных, неопытный тогда ещё студент «умудрился» раздавить десяток их в своих руках, недоумённо глазея на необыкновенные комочки глины, которые рассыпались в руках от малейшего давления. Но и те фигурки, что чудом сохранились, засвидетельствовали – эта игра в шахматы стала на четыреста лет старше ранее предполагаемого возраста. Всем здесь везло, кроме Тургуна Дустаева и Пулата Харратова, студентам Ташкентского театрально-художественного института им. А. Островского, которым поручили раскапывать комнату, помеченную (явно несчастливым) номером 13. Узкое проходное помещение было завалено кусками битого кирпича и завалами глины. После двух дней трудной работы интерес у ребят к раскопкам улетучивался. Скучная и монотонная работа под разъярённым осенним солнцем Южного Узбекистана не внушала никакого энтузиазма. Студенты уже раскопали помещение полностью, подмели веником глиняные полы, а находок всё нет и нет.

От тоски и скуки ребята занялись более интересным занятием – игрой в ножички, благо и руководитель раскопа, замечательный археолог Татьяна Беляева, изнурённая полуденной жарой, отправилась за прохладой в домик за городищем.  Втыкая в землю раскопочные ножи, ребята делили между собой драгоценное место с тенью от стены, куда не могло добраться вездесущее солнце.

И вдруг ножичек отскочил от удара о керамический фрагмент. Студенты переключились на вкопанную в землю горловину кувшина. Постепенно раскапывая, ребята расширяли участочек, и вскоре из земли показался второй кувшин, потом третий, четвёртый и пятый. Все кувшины были пусты, кроме одного, его трудно было даже приподнять от земли. Захваченные ажиотажем раскопок, ребята расчистили горловину кувшина, забитого плотным слоем глины. Внезапно, из-под ножа со звоном отлетел металлический перстень. Сверкнув ярким солнечным цветом, он к изумлению ребят, оказался золотым. Весь кувшин был заполнен золотыми ювелирными изделиями и слитками. Всего насчитывали 115 предметов общим весом в 36 килограмм.

…На следующее утро, в глубокой конспирации, археолог и начальник экспедиции Баходыр Тургунов разделил клад на две равные части, аккуратно сложил золото в старый потёртый портфельчик и грязный потасканный рюкзак. Потом на экспедиционном грузовичке клад отправился через два аэропорта в Ташкент, где его с изумлением увидели Г.А. Пугаченкова (научный руководитель и основатель Узбекистанской искусствоведческой экспедиции) и глава коммунистов Республики Ш.Р. Рашидов. Незамедлительно, золото было спрятано в сейфах хранилищ, где и покоится до сих пор…

«… Из глубин преисподни глаза злобных джинов внимательно взирают за каждым смертным. Золото – коварный рычаг, готовый в одно мгновение вдруг взорваться испепеляющей смертью. Миллионы, миллионы человеческих жизней, словно мусор были сметены с лика земли золотой метлой. Она же безжалостно разрушала города, государства и сокрушала громадные, казавшиеся вечными, империи. Это золото подвигало честолюбие и будило жадность в ничтожествах, которым было безразлично, что убивают гениев зодчества и музыки, поэзии и литературы, певцов наук и добродетелей семейства, тружеников злаков и заводских громад. В угоду золотому металлу художники творили свои шедевры для ублажения тщеславия и удовлетворения капризных взоров. Никакие катастрофы и эпидемии не отняли столько невинных и беззащитных жизней, как золото. Только золото смогло так объединить наш мир – вселенную человечества…». 

Часть третья.

…Замечательно, когда выставка может способствовать благоденствию интенсивного родника мыслей: «… Мир цивилизации кочевников заполнен сгустками неистовой страсти. И первое, что он делает – это потрясает каждого, кто только рискнёт взглянуть на него. Огромная необъятная Вселенная, заполненная загадками, решение которых теряется во тьме тысячелетий. Упрощённый, наивный подход к его познанию грозит любому неминуемой гибелью всего разумного и логически выверенного, и оттого вводящего в безвыходное заблуждение. Кочевая среда выворачивает пространство в невероятные алгоритмы бесконечности. Кто рискнёт сказать: «Я знаю Истину!»? Тот уже обречён. Эту бесконечно перетекающуюся жизнь из «Бытия» в «Небытиё» и обратно невероятно трудно постичь. Также как и мириады звёздных пространств в чернеющем небосводе, которые слиты с этим солнечным и ветреным миром в единое целое. И эта беспрерывность текущего времени в то же самое мгновение неподвижно холодная. «… Для вас века, для нас единый миг!». Сквозь намертво сомкнутые веки они пристально следят за всем, что происходит во всём подлунном мире. Потому что их мир в трансовой окаменевшей неподвижности клокочет как кипящий котёл. Но при этом, весь культурный облик Внутренней (Срединной) Азии вырос в колыбели кочевнической цивилизации. И, как вечно спешащие дети, азиатские народы напрочь забывают запах молока вспотевшей кобылицы и вкус вяленной на ветру баранины, взрастившие их до умопомрачительных высот нового тысячелетия. Только вот тонкая струнка внутри каждого из азиатов, как еле слышная мелодия далёкой флейты, вдруг встревожит сознание и охватит невыразимой тоской, а ещё – ностальгической виной перед теми, кто ушёл в туманное небытиё. До встречи! …»

…Кушанский период был отмечен ещё одним знаменательным фактом – длительным сосуществованием различных этнокультурных традиций и разных религиозных систем и течений. Этому в немалой степени способствовала и политика религиозной терпимости, которую проводили кушанские цари, и прежде всего Канишка и Хувишка. Ярким показателем этой религиозной терпимости и мирного сосуществования культурных традиций разных этно-территориальных зон является кушанский пантеон, представленный на монетах кушанских правителей. На монетах Канишки мы встречаем, в частности, имена и изображения божеств, связанных с индийским, иранским и эллинистическим пантеонами. Рядом со справедливым Митрой и богиней плодородия Ордохшо – могущественный бог войны Веретрагна, индийский Шива и Будда, Гелиос, Селена и даже Серапис, культ которого хорошо известен эллинистическому Египту.

Известно, что именно во время существования империи Кушан и, очевидно, под покровительством правителей этого царства начинается распространение буддизма в форме махаямы из Индостана в Центральную Азию, а потом на Дальний Восток. Причём именно в недрах искусства кушанского времени закладывается основная иконография буддизма. В рамках этого же государства создаётся не только буддийское искусство, но и искусство династийного круга, то есть искусство храмов, возводимых в честь государей.

Адепты буддизма в Бактрии не просто усваивали буддийские тексты, не только переводили их с санскрита, но и по-своему их комментировали и трактовали. Этот «творческий подход к буддизму нашёл отражение и в храмовой архитектуре: буддийские храмы в Центральной Азии по своему устройству и планировке повторяли, как правило, зороастрийские храмовые комплексы с замкнутым святилищем, окружёнными узкими обводными коридорами. В это время рождалась художественная своеобразная традиция бактрийско-тохаристанской школы. Именно это представление об искусстве и его роли в религиозном контексте распространилось затем и в Китай, Японию, Корею.

В течение многих десятилетий ведутся жаркие споры о происхождении и характере кушанского искусства. Найденные первоначально в Гандхаре памятники этого искусства рассматривались либо с позиций антично-римской традиции, либо чисто буддийские по содержанию. Но по итогам различных экспедиций, точнее – по находкам обнаруженными этими экспедициями, мы можем констатировать, что значительная роль принадлежит сакским традициям, которые были наложены на греко-бактрийскую струю. Это так естественно, ибо кочевой мир являлся колыбелью самого Кушанского царства.

Мы можем только утверждать совершенно определённо, что при кушанах существовали художественные различные школы и целые направления; зачастую связанные друг с другом, они, тем не менее, были самостоятельными художественными направлениями. Творческое усвоение и органическое сочетание местных и художественных иноземных традиций составляло одну из явных черт кушанского искусства. Эти местные традиции особенно ярко проявлялись в памятниках светского искусства, отражая тот творческий вклад, который внесли отдельные народы в развитие художественного мира кушан.

Замечательной особенностью поры бытия Кушанская империя, является то, что именно в это время происходят наиболее тесные и широкие торговые связи в древности. Они осуществлялись по трансконтинентальной трассе – Великому Шёлковому пути – от Китая через земли Внутренней Азии в римское Средиземноморье. В это же время наладился путь из Египта, завоёванного римлянами, в Индию, частью которой владели кушане. По-видимому, начали более активно действовать степные дороги из северной части Азии в области Кавказа и Чёрного моря. Все эти пути превосходно связывали удалённые сферы между собой, поэтому находки римских монет в Индии не столь уж поразительны, так же, как и находки кушанских монет на западе, вплоть до Швеции.

Где-то на отрезке времени между концом III и концом IV века нашей эры империя Великих кушан погибла под ударами войск Сасанидского Ирана. Несмотря на большой объём археологических исследований, сегодня практически неизвестна политическая история этой империи и, как я уже отмечал, совсем неизвестна её социальная история и очень малопонятна этническая. Нам неизвестно пока, каковы были их соотношения с разными группами саков. Но всё равно постепенно проясняется огромное историко-культурное и историко-художественное значение времени существования кушан.

Однако нашествие Да Юе-джей и захват ими обширных среднеазиатских территорий неким образом послужило рождению знаменитого клада с огромным количеством золотых изделий – «Сокровища Окса» или «Клад Окса», которое известно по отечественной литературе как «Амударьинский клад» …

Кажется, это последняя мысль, которая посетила меня в этих замечательных залах редкостной выставки: «… Горные громады мудры и молчаливы. Перед их всевидящими очами неспешно и неумолимо проходили тысячелетия. Они только кажутся равнодушными и не замечающими мгновения человеческих жизней, которыми мы дорожим и лелеем. Пронзительный холод и испепеляющий жар для них неощутим. Изредка оглушающим грохотом они благосклонно вздыхают и, как ворчливые старики, замолкают, продолжая свою неразрешимую думу о Времени. Их томительную дремоту не могут нарушить неподвижные кружения больших и гордых птиц. Только здесь воочию можно увидеть души отцов и дедов, которые, благословляя, вместе с взмахом орлиного крыла, тают над горами…».

В МОЛЧАНИИ У ЗОЛОТА.

…Золото околдовывает, притягивает и рождает легенды. Древние хроники, записки путешественников, посетивших Среднюю Азию, рассказывают о грифах, стерегущих золото, о муравьях-рабах, добывающих его в недрах гор. «…Говорят, что оно (золото) есть там, где зубы ядовитых змей выпадают среди скал; а места, на которые попал яд, превращаются в «сырое» золото», - так писал образованный китайский фармаколог Чэнь Цан-ци, но он также утверждал, что «сырое золото, являющееся, по общему мнению, смертоносным ядом, следует отличать от жёлтого золота, которое безвредно».

«Я много раз видел людей, добывающих золото: они прокапывают землю на глубину более десяти чи (R – чи = 0,3 м), чтобы достичь породы, которая сильно потревожена, там каждая глыба породы, совершенно почерневшая и сильно опалённая, но под такими камнями и есть золото…». В то время золотоискатели использовали в качестве поисковых признаков и растения, отмеченные в старинных сводах по горному делу. Имбирь, говорится там, указывает на присутствие меди или олова; дикий лук служит признаком серебряных залежей, а лук-шалот растёт там, где залегает золото. В Китае, конечно, есть несколько золоторудных месторождений, но, несмотря на это, китайские купцы ловко, со сноровкой, перекупали драгоценный металл на всём пространстве Великого Шёлкового пути. Опыт торговли шелками и пряностями у них был. Кроме того, золото поступало к ним и из среднеазиатских степей, буквально от соседей – из Горного Алтая, Ферганы и Памира.

Легенды и предания сквозь тысячелетия и века доносят поэтизированные свидетельства о прошлом. Вместе со сказаниями о героях и их подвигах обязательно рассказывают о поразительных сокровищах. Географическая привязка этих, иногда кажущихся фантастическими, легенд поневоле завязывается в тугой азиатский узел. В этом узле часто фигурируют «златообильная Бактрия», «золоторудный Чач», «богатая Согдиана», «драгоценный Вахан» и «изумительный Бадахшан».

Купцы, пряча в своих дорожных сумах, среди тканей, сыпучих продуктов золотые изделия, прикидывали, сколько весит чаша, серьга, подвеска или кольцо, и за сколько и каких монет они смогут их обменять. … Если бы знали они – торговые люди, что эти вещицы – бесценны! Потому что только здесь, в этих степных просторах жили люди, способные их создавать. Потому что и через десятки веков люди будут любоваться удивительными творениями народов, которых почти бесследно унес жестокий, неукротимый ветер нашествий. Ушли в небытиё эти люди – и некому уже создать что-то подобное. Можно, конечно, попытаться сделать нечто похожее, но зачем? В том и сила, могущество истинного произведения, что любая, даже безукоризненно точная копия не может сравниться по силе воздействия с оригиналом. Эти диковинные вещицы способны поразить, изумить и заставить задуматься: человек всегда был талантлив, во все времена, а в золотых изделиях особенно красноречиво проявляется тонкий и изысканный вкус мастера.

Самые бесценные сокровища из кладовых земных недр доставлялись с бассейнов рек Амударьи и Сырдарьи, которые в те незапамятные времена носили названия Окса и Яксарта. Великая ахеменидская империя не могла обходиться без Бактрии, Согда, Хорезма питавших её кровеносные сосуды политической мощи изумительными по красоте камнями и тяжёлым солнечным металлом. Скотоводческие племена в Восточной Европе и Азии, как в первом тысячелетии до н.э., так и позднее поддерживали между собой тесные взаимоотношения не только при помощи обмена продуктами своего производства, но и, несомненно, путём родственных связей. До сих пор в жилах азиатов течёт кровь многочисленных предков, которые повелевали империями от Тихого океана до берегов Балтии, от Аравийских пустынь до таёжных дебрей Севера.

В монастырях и замках религиозных братств Испании, Австрии и Италии, в глубоких подвалах монашеских общин, опровергая расхожую чепуху о нищете «церковных мышей», хранятся такие изделия восточного золота, которые и не снились крупнейшим музейным собраниям мира. Как они попали туда – после ли походов «крестоносцев» на Восток, по воле ли заблудившихся купцов? Истории эти покрыты непроницаемым вековым туманом. В одном из монастырей Германии монахи показывали мне великолепный шедевр – прекрасную золотую маску из Турфана. Как она оказалась здесь? В незапамятных, забытых богом церквях Эфиопии, у сирийских и коптских христиан хранятся образцы чудесных изделий из великолепного, чуть поддёрнутого краснотой, золота, на которых золотые барсы разрывают беззащитных золотых оленей, а золотые грифоны летят со схваченными в когтистые лапы золотыми воинами. Как они смогли долететь от Алтайских гор или Минусинской котловины до этих оазисов, затерянных в песках ветхих от времени церквей?

Тысячи предметов, невидимых постороннему взору, хранятся сейчас в этих маленьких сокровищницах. Им повезло: они попали в руки людей, сумевших определить ценность произведений искусства и наделивших их сакральными функциями, что, безусловно, способствовало их сохранению в неприкосновенности. А сколько было таких же, быть может, ещё более выразительных, изыскано тонких, которые охотники за золотом вместе с нагрудными украшениями и браслетами, вместе с тотемными фигурками людей и животных переплавили в слитки. И руки не дрогнули, и в сердце не шевельнулась пронизывающая болью тоска, когда на глазах у них бесценное создание безвестного мастера размягчалось над пламенем, стекало тяжёлыми жёлтыми каплями и исчезало – уже навсегда. Уцелели лишь крохи.

Не одна, две или три тонны золота, а десятки тысяч тонн этого дорого металла путешествовали с купцами, воинами, дипломатами и банковскими курьерами по просторам Азии и Европы.

Изучая в течение ряда лет историю золота Средней Азии, мне пришлось побывать на многих месторождениях, выслушать многочисленные истории «знатоков» рудознатцев, а также собрать народные предания и легенды, статистические и архивные данные. Ведь изучение истории горнорудного дела и золотодобывающей промышленности представляют значительную ценность для любых геологических организаций, занимающихся поиском перспективных площадей под эксплуатационные работы серьёзных полезных ископаемых.

Вот только одно (подчёркиваю – одно) из многочисленного собрания некоторых сообщений о золоте относительно недавнего прошлого Средней Азии. По сведениям В. Рикмер-Рикмерса, «…в период 1896-1898 годов ежегодная добыча золота в Восточной Бухаре оценивалась в 30000 фунтов стерлингов, не считая секретной (контрабандной – В.К.) продажи через афганскую границу». По официальным данным, только в Кулябском, Бальджуанском и Дарвазском бекствах в год добывалось 640-800 кг золота и только 48 кг попадало в казну Бухарского правительства. Сведения относятся к 1915 г. Они, безусловно, отражают истинное положение добычи в этих районах, причём следует учесть, что цифры явно были занижены: совершенно не учтены размеры утаивания и контрабандное золото. Добычу в 640 кг для этих бекств указывает и выдающийся геолог В.Н. Вебер. Исследователь Крафт называет цифру в 160 кг. Мой знакомый геолог Ю.С. Алфёров, ссылаясь на литературные данные, считает, что 640 кг это вряд ли преувеличение, так как есть сведения о добыче в прежние времена 1,6 т и даже 4,8 т золота в год. Противоречивые сведения о годовой добыче золота не должны нас смущать. Эти данные не отражают истинной цифры добычи: официальные сведения и сведения «базарные», конечно никогда не совпадают. По данным Д.Н. Наливкина (источник более чем компетентный) до революции (1917 г) на базарах Бухары в год продавали свыше 1 т золота. И это только в одном городе Средней Азии, да и то не в самые лучшие для него годы. Базары Коканда и Ферганы ежегодно выбрасывали на свои весы до 4-5 тонн этого металла, который как туман исчезал в одно мгновение ока, перекочёвывая в хранилища семейного наследия, мастерские ювелиров и бездонные тюки караванщиков.

Золото не тускнеет, нет. Но вовсе не за это ценим мы творения древних мастеров – не за то, что они из чистого золота. А за то, что это – шедевры, сделанные руками наших прапрадедов. И когда мы стоим у витрин музеев и любуемся творениями безвестных художников далёкого прошлого, стоит всё же помолчать – вполне возможно, что это единственная память, оставленная нам от наших прямых предков.

Если вдуматься в эти факты, непроизвольно всплывают лица этих рудокопов и старателей, кузнецов и плавильщиков, а потом и ювелиров, гениальных художников, которых только божественное Проведение могло подвигнуть на создание невообразимой красоты, достойной божественных чертогов. А за этими людьми скрыта история государств и империй. Маленькая серьга или тяжёловесный браслет, незамысловатое колечко или ажурная диадема, в которые были вложены искусство изготовителей, хранят в себе и историческую канву идеологии существования целых стран и народов.

Человечество — это не только миллиарды живущих сейчас на земле людей. Это колоссальное материальное и духовное наследие всех живших до нас. Разумеется, это и бесконечно сложные невидимые связи, которые создаёт между нами запечатлённая наука предков, искусство, поэзия, музыка, этика, религиозно-философский опыт, все творения рук людей, до нас живших. Только так надо понимать Человечество, а не количество нулей.

Вот жил художник, ювелир или мастер-литейщик. Что же, если допустить, что нет загробного воздаяния, то ему остаётся безвестный могильный холм, поросшей пустынной колючкой? Нет. И без загробного воздаяния ему остаётся наша память и любовь, благодарность за замирание сердца, когда любуешься непревзойдёнными шедеврами истинного искусства, когда невольная слеза скатиться с глаз при мысли о том, что это было сотворено твоим предком, имя которого уже утеряно в темноте столетий, за раздумья, подаренные этими произведениями об истинной ценности благородного металла. Чтобы помнили о нас, не обязательно забивать свои сундуки и церковные тарелки нетускнеющей желтизной монет, а постараться жить так, чтобы заслужить память у своих детей, у очень отдалённых потомков.

И в этом благоговейном молчании мы встречаемся в настоящее мгновение с поколениями как будто ушедших, но в тоже время – оставшихся с нами. А как совершается это воздаяние, мы видим – не в потустороннем мире, в который мы можем только верить, не у грядущих поколений, до которых мы естественно не доживём, а ежечасно, ежеминутно – сейчас, вокруг нас, или за этой вот зыбкой стеклянной витриной музея… 

Postscriptum. 

Очень коротко о существенном…

Итак, завершилась Неделя культурного наследия «Узбекистан – перекрёсток великих дорог и цивилизаций: империи, религии, культуры». Однако у меня есть одно незначительное замечание по этому поводу. В своих информационных сообщениях ряд отечественных СМИ, в том числе и UzDaily.uz, Sputnik, сообщили: «В 1972 году в ходе раскопок группа археологов под руководством академика Э. Ртвеладзе обнаружила крупнейший в истории региона клад золотых предметов, весом около 36 кг, относящийся к I в. н. э. До сегодняшнего дня эти редкие сокровища хранились в государственных фондах и ранее не экспонировались». Прошло более двух недель, но ни одно из информационных агентств не выступило с поправкой, опровержением относительно этой фейковой новости, поскольку в это сообщение «вкралась» одна неточность.

Как это уже неоднократно сообщалось, и я об этом также много писал, Узбекистанской искусствоведческой экспедицией руководила её основательница Галина Анатольевна Пугаченкова. Именно при её научном руководстве и осуществлялись археологические раскопки на древнем городище Дальверзинтепе. Обязанности директора экспедиции успешно выполнял в то время Баходыр Азизович Тургунов. Клад был обнаружен на объекте, который был помечен шифром «ДТ-5». Руководила раскопками на этом участке городища Татьяна Владимировна Беляева. Археолог Э. Ртвеладзе в тот же период работал на другом участке. Кроме него в это время в экспедиции работали ещё и аспиранты Тимур Ширинов и Шакир Пидаев, которые также руководили своими археологическими раскопами.

В то время пресса писала и поздравляла с великолепным открытием археолога Татьяну Беляеву и её руководителя Г.А. Пугаченкову. Помимо других публикаций, большой материал, посвящённый этому замечательному открытию, был опубликован в тот же год в  республиканской газете «Правда Востока» кандидатом исторических наук, искусствоведом  Ларисой Левтеевой, где она пишет буквально следующее: «…Дальверзинские находки Татьяны Владимировны Беляевой в значительной мере помогли переосмыслить историю художественной культуры долины Сурхана, как яркого и самобытного явления античного периода, имевшего специфические бактрийские черты…».

С тем и остаюсь пока

Sincerely yours,

Vladimir Karasev.