Сногсшибательные вьюги мифов, к сожалению, продолжают крутить и вертеть миллионами человеческих разумов, сея в сознании образы «культурных великих просветителей» таких, к примеру, как Александр Македонский или, как его панегирически величали в поздние столетия на Востоке – Искандер Зуль-Карнаин (Двурогий) – молодого эгоцентричного человека, глубоко больного генетическим алкоголизмом, который был заворожен сказками Аристотеля о несметных сокровищах Азии и переполнен обидами комплексов неполноценности, стремившегося всеми доступными ему средствами доказать право на не только престол, но и место единственного лидера всемирного масштаба. Пьяный угар от безмерного количества вина и человеческой крови помог осознать Александру, что он стал воплощением Бога на земле, но вот чего-то ему не доставало чуть-чуть. Может быть, руки вымыл всего два с половиной раза, а не три, как положено богам на земле? И вот рождаются мифы о гуманизме этого подозрительного и перепуганного мнимыми заговорами поработителя. Да и само прозвище – «Искандер Двурогий», по сути, является ни больше ни меньше как ошибка, появившаяся из-за путаницы у арабо-язычных писателей!

Изображений портретов Александра Македонского в Средней Азии не было. Портреты правителей обычно могли быть известны лишь по монетным артефактам. Но и монет Александра на просторах Азии также практически не было. Однако очень частыми были находки монет с портретами царя Лисимаха (323-281 годы до н.э.), которые после смерти Александра имели широкие хождения по этим землям. Именно он на этих монетах был изображён в головном уборе, украшенном закрученными рогами горного азиатского козла муфлона. К тому же, на монетных изображениях обруч, к которому прикреплены рога, плохо заметен в пышной развивающейся шевелюре правителя. Создаётся полное впечатление, что рога вырастают прямо из головы. Внешнее портретное сходство на аверсах монет между Александром и сменившем его правителем было идеальным. Серебряные монеты с портретом правителя, «обладавшего рогами», сохранялись в кладах как сокровища или часто использовались в виде подвесок-талисманов. Впоследствии образ Александра стал ассоциироваться с этим «рогатым» портретом…

Несомненно, что, по мнению Александра Македонского, культура народов Азии (складывавшаяся в течение тысячелетий) была не достойна собственного существования – Персия и подчинённые ей народы были, в первую очередь, врагами. Думаю, что культура Македонии, перенявшая не только богов, но и язык, одежду, повадки греков была не более прогрессивна для человечества. Ведь в то время, когда культура народов Азии возвысилась как пример высокоинтеллектуальной и богатой созидательной ауры, именно в этот момент, не только Македония, но и древняя Греция была на уровне полудикости в сравнении с великолепием идеологии духовности Персеполя Ахеменидов. Однако к образу этого, несомненно, неординарного деятеля мы ещё вернёмся в нашем исследовании чуть ниже.

Спитамен и Оксиарт понимают, что Александр будет их преследовать до тех пор, пока не захватит Бесса. И, чтобы спасти от разорения свои города и земли, союзники решают отдать Бесса на суд Александру и тем самым удовлетворить его амбициозные устремления относительно власти над Ахеменидской империей. Бесс, связанный по рукам и ногам, с короной царя-царей, дождался своей судьбы. Но...

Этот доброжелательный жест не останавливает Александра. Он желает идти дальше на восток. Оксиарт, наместник и правитель Бактрии, был не просто богат, а сказочно богат, и его сокровища ещё не были в обозах Александра. И потом, перед ним простирался богатый и процветающий Согд, а в памяти ещё хранились легенды, рассказанные учителем – Аристотелем – о землях, где «грифы стерегут золото». Чтобы дойти до грифов, Александру сначала надо было покорить Согд, а затем, переправившись через Танаис, идти далее к Алтаю.

Александр проходит через «Железные ворота» (так называлось узкое ущелье отделявшее Бактрию от истинного Согда) и появляется в районе современного Шахризябса – т.е. в Южном Согде, а затем следует к Самарканду (Мараканде) – сердцу Согдианы. Войдя в Самарканд, Александр оставил там гарнизон, а затем направился через Усрушану к реке Сырдарья (Танаис). В районе гор между Самаркандом и современным Джизаком, состоялось сражение. Наиболее кровавым и многолюдным был бой в ущелье Илонсая у «Тамерлановых ворот». Дойдя до реки Сырдарья, он захватывает несколько городков, в том числе и основанный Киром Великим – Кирополь, где по чистой случайности остаётся жив, получив тяжёлые ранения. И на этот раз Фортуна оказалась к нему благосклонной. Ни этот знак Судьбы, ни трагический опыт Кира, вероятно, ничему не научил Великого честолюбивого полководца.

«Заречные варвары» совершили вылазку и напали на войска Македонского. Произошла жестокая битва. Саки были отброшены и, несмотря на рану, Александр решил их преследовать. Конницу, машины с прислугой и фаланги он посадил на плоты, а легковооружённых воинов – на кожаные меха. Выбрасывая камни и тучи стрел из метательных машин, войско во главе с Александром, под звуки труб, переплыло Сырдарью. Происходило это в районе нынешнего Узбекистанского городка Беговат. Напав на саков, он нанёс им мощный удар. Это был бой обречённых, ибо македонянам некуда было отступать. Оставив тысячу убитых и полтораста пленных, кочевники бежали вглубь степи. Потери Александра были тоже немалыми. Преследуя саков, он слишком глубоко углубился в безводную степь и вынужден был вернуться. Впервые Александр столкнулся с партизанской тактикой кочевников.

Тогда, уподобившись основателю Ахеменидской империи – великому Киру, на берегу Сырдарьи он начинает возводить свою город-крепость, чтобы иметь возможность отражать набеги «заречных варваров» (саков тиай-тарадарайя) и «азиатских скифов» (саков тиграхауда). Во время строительства городка, называемого в источниках как «Александрия Эсхата» (т.е. – «крайняя»), пришло известие о восстании в тылу войск Александра Македонского. Спитамен серьёзно заявил о себе, осадив в Самарканде гарнизон Александра. После этого полководец македонян немедленно возвращается в Самарканд спасать своих «непобедимых героев Македонии».

Спитамен отступает в сторону Бухары. Александр его преследует. Восставшие бегут в пустыню. Арриан сообщает, что Александр прошёл всю область, орошаемую Политиметом (рекой Зеравшан) до тех пор, где вода теряется в песках. Тактика Спитамена сродни партизанщине кочевников. Александр возвращается в столицу Согда и при этом в ярости уничтожает все селения на своём пути, опустошает сады и поля, и «предаёт мечу» 120 тысяч жителей. Таковы данные подлинных хроник.

Александр, оставив в Согде отряд в три тысячи человек пехоты под командованием Певколая, отправляется зимовать в Бактры (Афганистан). Там он устраивает съезд бактрийских эпархов, где, наконец, судили Бесса. Там становится ясным, что, по мнению Великого полководца, судить или убивать царя может только царь, и никто другой. Как тут не вспомнить того, что по приказу Александра царь Дарий был торжественно похоронен со всеми подобающими его сану почестями. За свой проступок Бесс был позорно казнён...

Пока Александр отдыхал, к нему с запада подошло подкрепление во главе с Неархом. Воспользовавшись хорошим расположением духа у Александра Македонского и с целью обозначить своё благорасположение к захватчикам, в Бактры приехали послы от хорезмийского царя Фарасмана вместе с отрядом в 1500 всадников. При этом хорезмийцы предлагали союз и помощь Александру, если он отправится походом против колхов и амазонок – соседей Хорезма.

Весной 328 года до нашей эры Александр опять направляется в Согд, где, несмотря на произведённое им в 329 году повальное избиение населения, ему не удалось подавить восстание. Разделив своё войско на пять отрядов, действовавших одновременно в разных районах Согда, он во главе одного из них принял участие в карательном походе. Повсюду идёт охота за Спитаменом, вплоть до того, что отдельный отряд отправляется в труднодоступные районы верховьев Зеравшана, откуда и происходил царственный род Спитамена (об этом подробнее в следующем, расследованном мной, факте). По окончанию этой экспедиции колонны отрядов сошлись в Мараканде, где Александр дал Гефестиону (начальнику одного из отрядов и своему другу) поручение заселять опустошённые захватчиками города Согда. Можно себе представить насколько «успешными» были эти походы, что города и селения стояли опустошенными!

Получив известие, что Спитамен скрывается на севере за Согдом у массагетов, Александр направил против него двух своих полководцев. Спитамен вновь бежит в пустыню, но вскоре собирает около трёх тысяч кочевников (греки их называют скифами) и подходит к согдийскому укреплению на границе с пустынею – Бага (не исключено, что это ранняя форма названия города Бухары). Однако там его уже поджидают македоняне, и в бою, потеряв 800 всадников, Спитамен был вынужден снова скрыться в пустыне. Хорезмийцы, узнав, что сам Александр собирается преследовать Спитамена на их землях, коварно убили отважного согдийского правителя и, отрубив ему голову, отправили её Александру, чтобы отвратить его предполагаемый поход от себя. По версии, предлагаемой Курцием Руфом, Спитамен погиб от руки любимой жены, лично отнесшей голову мужа в лагерь Александра (что при логическом анализе события оказывается полным абсурдом).

У Диадора этот этап борьбы за независимость Согда охарактеризован так: «Он (Александр) наказывает бактрийцев и вторично подчиняет согдийцев, и строит в нужных местах города, чтобы держать восставших в повиновении».

Весьма проблематично, чтобы Александр в той ситуации, в которой находился он со своим небольшим войском, «строил в нужных местах города». На самом деле археологические факты свидетельствуют о том, что действительно в это время ряд феодальных усадеб, расположенных в важных стратегических узлах былых дорог и караванных путей, укрепляются крепостными стенами, расширяются дополнительными жилыми участками и ремесленными кварталами (рабадами). Эти районы с древними памятниками расположены по периметру собственно Согда (Самаркандская, Джизакская, Кашкадарьинская области Республики Узбекистан и Пенджикентская и Ура-Тюбинская области Республики Таджикистан).

Наступивший 328 год до н.э. стал знаменателен не только победой над Спитаменом, но и тем, что опыт ведения войны в Согде и Бактрии заставил Александра изменить своё отношение к народам Азии. Он начинает вводить ряд местных обычаев при своём дворе, включает «варваров» в свою армию, приближает их к себе и ко двору, постепенно начинает усваивать местные восточные нравы. Подобострастье, панегирическая любовь азиатов к своим правителям, обожествление и преклонение перед любой властью, основанной на силе, начинает нравиться Александру. Роскошь, раболепие стали повседневным окружением македонянина.

Несмотря на то, что Александр всех азиатов называл никак иначе как «варвары» – вспомним его надпись на дарах в храме Афины Паллады, он всё более и более попадал под обаяние восточной культуры. Он женится на бактрийке Роксане, дочери Аксиарта (надеясь, вероятнее всего, «приобщиться» к несомненно скрытому золотому запасу папаши), обуреваемый безграничной властью, которую умеют на Востоке внушить любому маломальскому правителю, Александр и впрямь возомнил себя сыном Зевса, как внушала ему с раннего детства мать – Олимпиада! Но любая власть – от древнейших царей и фараонов, до чиновников в жилконторе – подчиняется заведёнными ими ритуалами.

Мне почему-то кажется, что Александр не мог выбросить преподнесённую ему голову царя Согда в какую-нибудь самаркандскую помойку, а стало быть, несомненно, был проведён определённый ритуал достойный погребения царя. Легитимная власть, например, над Персией, уже однажды ускользнула из его рук. Власть над Бактрией Александр укрепил династическим браком с дочерью Аксиарта.

Естественно и то, что факт погребения ненавистного для воинов Александра правителя Согда, который самоотверженно и безжалостно их уничтожал, не могло найти отражение ни в воспоминаниях Птолемея, ни в записях Квинта Курция Руфа, Арриана, Плутарха, Диадора Сицилийского, никого бы то другого из греческих комментаторов. Итак, любой положительный поступок в отношении покорённых народов со стороны Александра вызывал у его окружения яростное неприятие. Например – история с Клитом. В битве при реке Гарнике, Клит, сын Дропида, телохранитель Филиппа спас Александра от неминуемой гибели, когда Спифридат, родственник Дария, уже занёс кинжал за его спиной. И вот, спустя два года, в Самаркандском дворце Александр в пьяном приступе гнева убил копьём никак не сопротивляющегося и спокойно стоящего Клита, который осмелился обвинить его в предпочтении к «варварам», поставленных им вровень с греческими соратниками по оружию, а также в подозрительности, в несносности характера царя Македонии...

Явно то, что Александр торопился. Ещё бы – ведь недовольство назревало по объективным причинам. Это, прежде всего, то, что страны (Иран, Бактрия, Согд), порабощённые интервенцией, были уже практически полностью разграблены. Как и положено в таких случаях – большая часть сокровищ, рабы, животные были отправлены верхушке метрополии в Греции. Даже массовые свадьбы воинов на местных женщинах (которые, по сути, являлись добычей с завуалированными рабынями), устроенные Александром, не могли скрасить нелёгкий быт большинства македонцев.

Нужна была новая победа, новые награбленные богатства, которые были бы в состоянии сгладить многолетнюю разлуку воинов с родными и домом. Уроки Аристотеля, рассказывающие о богатствах стран подлунного мира, были восприняты Александром буквально и со слепой верой в правдивость географической науки Эллады. Но идти к грифам, стерегущим золото, как ему показали «заречные скифы», он был не в состоянии, ибо возврата домой уже для него не было…

Продолжение следует…

(… Несколько веков после вторжения Кира в Согд, во второй половине IV века до нашей эры другой амбициозный завоеватель, Александр Македонский, предпринял поход на Восток, и, несмотря на упорное сопротивление, покорил земли Согдианы и Бактрии, где пленил семью влиятельнейшего из бактрийских владык – Оксиарта. Полководец, увидев одну из родственниц (по другим источникам – дочь) Оксиарта, юную красавицу, бактрийку Роксану, воспылал к ней страстью. Александр отличался импульсивным характером, его чувство было настолько сильным, что он сделал Роксану своей женой и царицей громадной державы, вызвав, с одной стороны, недовольство своего окружения, а с другой – уважение и покорность военачальников Бактрии. Это произошло в 328 году до н.э. Свадьбу отпраздновали тут же, в крепости Хориена, то есть на территории современного Узбекистана, торжественно и согласно местным обычаям. Это знаменательное событие было отражено в великолепных произведениях искусства – картине, написанной Этионом, не сохранившейся, но подробно описанной Лукианом во II веке, а также картине итальянского художника XVIII века Ротари, на которой он изобразил Роксану гречанкой. В исторических документах сохранилось описание истинной внешности Роксаны – ее невысокий рост, золотистые волосы и необыкновенную привлекательность. Имя ее, по всей вероятности, переделанное на греческий манер, в действительности было Равшана и означало «ясная, светлая, сияющая».

Имеются сведения о том, что Роксана сопровождала супруга (Александра) во время его военных походов, в одном из которых их новорожденный сын умер. Супругам не было дано долго прожить вместе – своевольный Александр вскоре женился на Статире, дочери персидского царя Дария. Роксану он, однако, оставил подле себя. Но вскоре завоеватель, вышедший живым из жесточайших боев, Александр, которого уже при жизни называли «Великий» неожиданно умер от болезни в мирное время - в 323 году до н.э. Роксана в это время была снова беременна, и было решено в случае рождения мальчика передать престол ему после достижения им совершеннолетия. И действительно, родившийся через четыре месяца после смерти отца маленький Александр был некоторое время соправителем огромного государства. Однако обстоятельства сложились таким образом, что огромная империя распалась на несколько частей, каждую из которых захватили бывшие сподвижники Александра. Сын одного из них, мудрого Антипатра, Кассандр после смерти своего отца взял в плен семью Александра и постепенно уничтожил всех, включая его мать Олимпиаду, Роксану и четырнадцатилетнего Александра IV…)