Попытка сокращённого репортажа.

Этюд 1.

РЕКОМЕНДУЮ всем (у кого есть такая возможность) до 6 Мая обязательно заглянуть на выставку Татьяны Фадеевой, но сразу же оговорюсь – прошу не судить и меня беспощадно строго, и не слушать этакого старого и профессионального ворчуна.

Над Ташкентом в этот день, как и сегодня, стояла не совсем радостная погода, и я с таким же настроением и «лёгким скачущим давлением» направил свои стопы к барной стойке театра «Ильхом», чтобы выпить чашечку «Американо», добавить к этому ещё одну, и окончательно рассориться со своим здоровьем – шумной болью в голове.

Поначалу мне показалось, что праздношатающиеся прохожие, как бы невзначай заблудившись и увидев возле театра перебегавшие с места на место огромные пирамидальные головы (явно перфоманс), как будто «клюнули» на оригинальное приглашение предстоящей развлекухи и случайно очутились в фойе. Как же я ошибался…

…Однако меня приятно изумило то, что большая часть представленных произведений Фадеевой была графика. Мы ведь знаем её как живописца. Сейчас же тенденция такова, что большинство графиков всё больше и больше погружаются в своём творчестве в живописный мир. Меняют, так сказать, амплуа. На этой выставке всё было как раз наоборот. Но о самих работах этой интересной художницы чуть позднее.

А вот что меня действительно удивило, так это пресс-релиз, который вручила девочка у входа на выставку. Скажу откровенно: такого пресс-релиза мне не доводилось ещё видеть! Одна страничка, на которой вверху было крупно написано: «Персональная выставка Татьяны Фадеевой». Ниже список из 35 работ, представленных на выставке с указанием размера и стоимости произведений в у.е., а внизу список телефонов, куда можно обратиться (!). Этот пресс-релиз больше походил на прейскурант торгово-скобяной лавки. Но как только я узнал, что куратором выставки является Мусина, все удивления растаяли. Торговля – двигатель Искусства! Виват! Спешите в галерею Мусиной «Караван»! На продажу всё!

И поэтому, открывая выставку в «Ильхоме» галерейщица рассказала собравшимся, большая часть из которых были художники, а остальные это искусствоведы и признанные знатоки искусства, о значении графики в культурной жизни и призывала активнее внедрять в свои квартиры именно эти произведения (Sic!). По прейскуранту. Разумеется, я с сочувствием отношусь к тому, что наши галереи, художественные (вероятно от слова – худо, худой, прохудившийся) салоны, выставочные залы забиты тысячами нераспроданных картин, и только отдельные полотна «избранных» художников изредка попадают на международные аукционы и салоны. Понимаю состояние художников моей страны, которые вынуждены заниматься, помимо живописи, всем чем угодно, – лишь бы в доме появилась хоть какая-нибудь денежка. Но раз нет собственного аукциона, а выделенные государством деньги (кстати сказать – деньги граждан Республики) на приобретение работ художников растворяются невидимо как пар, то следует, вероятно, ловить заезжих дилеров по продажам или своих отечественных барыг. Ещё раз СОЧУВСТВУЮ и ПОНИМАЮ…

…На открытии этой персональной выставки в театре «Ильхом» посетителей было предостаточно. Фойе было практически заполнено полностью. И это не удивительно, ведь сегодня, как я уже отметил, презентовала свои работы хорошо узнаваемая ташкентская художница Татьяна Фадеева. Её самобытная творческая манера живописного почерка ярко отличается от большинства художников Республики. Каждой художник полагает, что у него своя манера изобразительного языка. И это верно. Пройдя школу классического академизма, художник думает о собственном языке самовыражения. И зачастую на это уходят многие годы, пока выработается свой собственный стиль, который говорит именно своим голосом, интонацией, эмоциональностью и красочностью…

…Итак, мой вечер начинался с «Тихого вечера» графической работы Татьяны. Приятная во всех отношениях работа. Выполнена технически безукоризненно. В какие мысли погружён этот человек в томной неге? О чём ему думается? Может, о душевной теплоте и нежности, тем более, что на коленях у него сидит окосевший от блаженства кот. Кот, как и хозяин счастлив, то ли от кружки облегчающего жизнь напитка, то ли от нежного поглаживания животика. И вечер дарит двум друзьям усладу отдыха, а вертикальные, едва уловимые линии, как бы возносят обоих в те недосягаемые высокие пространства, где ирреальность настолько реальна, что хочется остаться в ней на всю оставшуюся жизнь, забыть невзгоды прошедшего дня и только под убаюкивающее мурлыканье чаять о всепоглощающей доброте.

Замечу при этом, что Фадеева очень тонко вплетает в канву своего произведения национальные, едва уловимые, детали и при этом расцвечивает именно восточным колером, в котором и солнце, и одеяния, и лики (прямо-таки – иконописные) рассказывают о том, в каком же мире мы с вами в это мгновение находимся.

Античный философ-софист Протагор произнёс афоризм о том, что «человек есть мера всех вещей», – каждый человек имеет свою собственную истину. И тут я понял: явно кофеин действует на моё сознание, коли я уже увидел в этой выставке утверждения Горгия о том, что вообще «ничто не существует», в том числе не существует и природа. Да, думалось мне, действительно в произведениях Фадеевой Вы не встретите пейзажной природы. Только образы людей и суть предметов, которые они олицетворяют. Но поскольку «ничто не существует», стало быть, нет и этой интересной выставки. Интересно, а есть ли Я вообще? Но тут вспомнилось, что к тезису Горгия, греческий софист Ксениад заявлял, что нет истинных суждений, что все высказывания людей ложны.

Слава Богу, значит, все мои критические заметки ложны! Но всё же, в отличие от этих древнегреческих заумников, я считаю себя РЕАЛЬНО существующим в этом мире, а не в какой-то там матрице, и мало того, уверен, что каждый человек это отдельный, удивительный мир, в который я не имею право вторгаться, и уж тем более, не хотелось бы, что бы кто-то стоял за спиной, контролируя мою писанину. Я могу лишь для себя открывать эти миры, когда сам человек хочет показать свою индивидуальность, свою радость и поделиться со мной ошеломляющим своеобразием. Люди Искусства – будь то музыка, скульптура, архитектура, живопись и прочая, прочая – раскрываются с изумительным откровением. На персональных выставках художники делают это в полной мере. И сама экспозиция есть не что иное, как автобиография автора, который пытается языком собственного творчества раскрыть себя этому взбалмошному и не всегда справедливому миру. Действительно Протагор был абсолютно прав, говоря об истине…

Но мне кажется, что чуткого зрителя невозможно обмануть. Можно посмеяться (постебаться) над зрителем, как это у нас устраивают неудавшиеся художники, именующие себя новыми концептуалистами, можно ввести в зрительное заблуждение, как это непревзойденно делал Эшер, можно, в конце концов, ирреально заставить головы волхвов, как в перфомансе Татьяны, двигаться вперёд, но при этом смотреть только назад – в прошлое, и воспевать его, как это делаю я в отношении произведений искусства и сакральных имён художников…

Этюд 2.

…Если кто-то считает, что на Олимпе живописного искусства Узбекистана не так много вакантных мест, то это совершенно неверное представление о современном творческом потенциале страны. И чем больше и внимательней я всматриваюсь в нынешнее российское живописное творчество, тем больше, по-моему, мест появляется на Узбекистанской вершине искусства. Вот уж поистине – ученики, встав на плечи своих учителей, достигают подлинно грандиозных высот!

Несмотря на то, что я очень критично отношусь к искусству некоторых моих соотечественников, не могу не отметить, что все Центральноазиатские республики вместе взятые, не имеют того потенциала прекрасных творцов в области живописного искусства и скульптуры каким обладает и, к сожалению, не всегда верно оценивает, сам Узбекистан…

… Две «Любопытные подружки» неотступно наблюдали за мной, пока я с интересом и явным удовольствием передвигался от уставшего «Продавца розовой ваты» и вдоль «Походных зарисовок». Со вздохом и тоской задержался на зарисовках "Notre dame de Paris", размышляя о жизненных коллизиях, совпадениях и каких-то необъяснимых трагических утратах. Уж, что там будет, вот уже завтра? Кто ведает проведением? И каждому хотелось, даже сейчас, когда неприятности и катастрофы обрушиваются с неумолимой жестокостью, чтобы рядом оказался друг как на картине «Шишка», который бы мог пожалеть, посочувствовать и поддержать, и может быть, даже вдохновить на продолжение выбранного пути…

…Под звуки флейты Согайль Сафи, которые вводят посетителей в некое трансово-медитативное состояние. Звуки мелодий, перелетая от полотна к полотну, как будто напоминали нам о чём-то давно забытым, наполняли душу какой-то высокой тоской и всплывали в сознании слова:

Далёкий най мне пел о жизни

И расцветала ветка вишни,

Когда чудесные глаза 

Из мрака в полночь выплывали

И губы трепетно шептали

Давно забытые слова…

…Когда анализируешь общее впечатление от выставки, то непременно замечаешь, что самые новейшие тенденции развития современного искусства весьма и весьма заметны в её творчестве. У неё довольно солидный багаж знаний объективных законов организации изобразительного искусства. Я готов определить изобразительную манеру Татьяны Фадеевой, на нынешнем этапе её творчества, как романтический символизм, родившийся на благотворной почве классического реализма, разумеется. Но есть ли в этом какой-нибудь смысл?

«Что хочет сказать определение? Оно не говорит ничего. Нужно жить жизнью произведения искусства, а не определять. Поэзия не имеет ничего общего с определениями, даже – эстетическими. Пикассо никогда не мог объяснить кубизм. Он его создал, он его прожил» – так говорил французский писатель Макс Жакоба. Татьяной был найден свой собственный код изобразительной манеры. И каждое её следующее произведение только оттачивало художественный язык, вводя в него необычные композиционные решения, находя новые красочные сочетания, но в то же время, не забывая о предназначении смыслов.

Главное в её изобразительной манере – формотворчество, то есть взаимодействия силовых полей (возможно, даже невидимого энергетического воздействия на зрителя), будь то холсты, инсталляция, общее экспозиционное пространство, зрители, критики, СМИ.

Можно ли назвать творчество Фадеевой – «энергоёмким»? Вне всякого сомнения! Хотя это определение и «сухое», по своей технической конструкции, но та энергетика, которая заложена во многих работах Татьяны, просто заряжает зрителя массой положительных эмоций. Экспрессия цвета, символическая поэтика образов, движения мысли в его полотнах вводит художницу в объединение ведущих живописцев страны…

…В том-то и отличие персональной выставки от сборной тем, что она иногда утомляет. Утомляет зрителя обилием хороших произведений, когда надо осмысливать увиденное персонально каждое и досконально. Так случается и на этой выставке. Зритель обязательно остановится у «Зимнего Вавилона» и подумает, что это же о нас! Когда массы больших жилых зданий нас не объединяют. А разобщённость становится обыденностью бытия. Мы уже разучиваемся говорить с соседом, нам становится не интересным и жизнь близких. Мы замыкаемся в своих, созданных самими, микромирках. И рты наши по большей части закрыты не только для доброго слова, но и для выражения своей собственной сути. Базарно-торговый сленг заменил нам красоту образности народной речи. И потому, глаза наши полузакрыты и нет никакого дела до того, что мир вокруг вопиёт о многих бедах…

Сегодня, на наших выставочных пространствах очень редко можно встретить картины, посвящённые злободневным проблемам дня. Рассказывающие о том, каков наш мир в реальности, а не в выхолощенных и абстрагированных формах, надуманных сюжетах, каких-то нежизнеспособных идеях. Вернисажи забиты тоннами аноров, луноликими пери, а евроремонт добрался до исконных народных традиций. Сущий безрадостный Вавилон!

…Примитивизация типа личности, которая наблюдается с всё большими масштабами в республиках Центральной Азии, совсем не способствует развитию и инновациям. Тем более в такой области культуры, как живописное искусство. Утверждавшаяся в XIX веке идея автоматического прогресса в природе и обществе, на поверку оказывается фикцией. Трудно говорить о прогрессе в эпоху мировых войн, тоталитаризма, деспотии диктаторских режимов, расистского безумия или терроризма. Тем более что искусство жанровой живописи, где клокочет, кипит жизнь, где мир простого человека поднят до высочайших уровней философских тенденций благополучно скончалось вместе с самим понятием Искусства с момента получением независимости этих республик. Отныне Искусство превратилось в прокламативную листовку, в которой политические негодяи с пафосом призывают к патриотизму, а по сути – к завуалированному национализму…

 Этюд 3.

…Художественное творчество предполагает всегда отражение действительности, поскольку искусство в любой его ипостаси отражает жизнь. И чтобы не сотворил художник, мы вправе судить о его настоящей жизни в данный, конкретный отрезок времени, интерпретируя его произведение. Это положение, как я считаю, есть альфа и омега всей материалистической эстетики, традиции которой несокрушимы. При этом следует учитывать, во-первых, что всякое искусство отражает жизнь своим специфическим способом, через систему художественных образов и, во-вторых, что отражение действительности в различных видах искусства также специфично.

Разумеется, и на персональной выставке Фадеевой обязательно должно было проявиться её подлинное «амплуа» творческого направления. Действительно и в этот раз я не ошибся. Среди потока графических работ, о которых будет сказано ещё ниже, оказались и несколько живописных произведений. И это было как подарок провидения! Одна из живописных работ может с полным основанием считаться – великолепной (не сочтите это за нелепый комплемент в неурочное время)! Такие картины действительно пишутся раз в десятилетие! Редко в последние годы (5-7 лет) можно было бы встретить на разных среднеазиатских вернисажах полотно подобного уровня! Я говорю о произведении (полиптии) Татьяны Фадеевой «Хищение реликвии» (холст, акрил, сусальное золото, 115х148, 2019 г.).

На этом творении мы видим богато украшенные интерьеры огромного многоярусного собора с летящими херувимами к грандиозному своду. Золото и цветовая гамма только подчёркивают роскошь и значительность этого храма. Всё пространство утопает в полумраке и лишь за арками видны всполохи освещения. Хорошо передано мерцание свечей или лампад, тёплыми разводами разной интенсивности. Но на переднем плане перед нами пять фигур, которые диссонируют своей цветовой монотонностью с торжественными красками собора. Очень тёмные одеяния фигур в отсветах невидимых светильников, кажутся коричневыми. Судя по рукавам, воланам и драпировке, это абсолютно точно – монашеские рясы. Правда, лики свои они спрятали под масками-забралами крестоносцев, тем самым перекладывая груз ответственности за совершаемое деяние, на неких борцов за истинную веру. И выносят они не что иное, как наиболее известную реликвию. Знаменитую Туринскую плащаницу, хранящуюся ныне в городе Турине. Но вот как она туда попала из Святой Земли нам рассказывает художница. Это ткань, в которую было завёрнуто тело Иисуса Христа после его смерти, для положения в скальный гроб, и на которой запечатлён оттиск тела Христово. На ней остались кровавые следы от ран Мученика. Мы хорошо видим этот нетленный зеркальный облик тела Господнего. Кроме того, учёные на ней сумели обнаружить лик Иисуса и восстановить его образ. Видим и складки на ткани, которая в отдельных местах прорвана. Кто-то из этих пяти персонажей озирается вокруг, кто-то смотрит на святую реликвию, второй слева, пытается подчистить ткань, а вот крайний справа указывает пальцем на темнеющий проход, куда следует им идти. И они крадучись, на цыпочках, бесшумно двигаются в черноту сложенного из кирпича, хода…

Осуждает ли художница действия святотатцев? Нет, пожалуй, она лишь фиксирует столь драматический исторический момент и призывает нас быть свидетелями кощунства…

С началом походов крестоносцев на Святую землю, оттуда обратно в Европу потянулись караваны с награбленным, в тюках которых были и артефакты, и реликвии, связанные с именем Сына Господнего. В Европе был спрос на эти реликвии, а раз так, то появился и рынок. Особенно интенсивно подобные находки «обнаруживались» начиная с XII века. Не буду утомлять читателя подробностями, но напомню лишь, что только «подлинное» Копьё Судьбы оказалось в пяти экземплярах. Множество реликвий, связанных с Иисусом востребованы и почитаемы на протяжении всей истории христианства. Некоторые люди верят в их подлинность, другие сомневаются. Например, в XVI веке католический теолог Эразм Роттердамский с сарказмом писал по поводу количества зданий, которые могли бы быть построены из дерева, по утверждению являющимся частью креста, на котором распяли Христа. Кроме того, пока эксперты вели дебаты о том, был ли Христос распят тремя или четырьмя гвоздями, их стало насчитываться, по крайней мере, тридцать (!). И таких примеров множество…

…Судьба подлинных артефактов, как и высоких художественных произведений попавшихся в руки алчущих религиозных проповедников бывает, а на это указывают сотни и сотни примеров, весьма плачевна и всегда безнаказанна. Известно, например, что в конце XVIII в. руководство Владимирской епархии решило разобрать знаменитую церковь Покрова на Нерли, поскольку содержание прихода в ней стало невыгодным. Только случайность спасла жемчужину древнего русского зодчества: епархии показалась велика цена, которую у неё запросили за разборку здания. А разве не лежит на совести игумена и монахов Андронникова монастыря в Москве уничтожение фресок гениального Андрея Рублёва? «…Невежественные поновители XIX века уничтожили эти драгоценные произведения великого мастера. Лишь в откосах древних окон сохранились фрагменты его орнаментальных фресок», – писал искусствовед Н. Ильин. Вообще к наследию Андрея Рублёва церковники относились страшно небрежно, доказывает хотя бы факт обнаружения едва ли не самых замечательных его икон так называемого «Звенигородского чина» в 1918 году под дровами в сарае Успенского собора в Звенигороде. И таких примеров, как я уже сказал, десятки сотен. Можно писать целые тома… Руки загребущие так и тянутся сегодня к памятникам архитектуры и музейным произведениям искусств, чтобы, воспользовавшись туристической популярностью, набивать свою мошну, поскольку пожертвований в церковную кассу становится всё меньше (то ли от того, что народ нищает, то ли от ненасытности собственных амбиций).

Слава Богу, что подобного прохиндейства нет у нас в Узбекистане…

Хочу обязательно оговориться о том, что это замечательное произведение нашей художницы не являет прокламационной листовкой и не несёт никакой разоблачающей измышление о праведности церковников. Эта картина как документальный факт событий давно минувших лет. И каждый вправе давать свои суждения о сюжете, что я с превеликим удовольствием и сделал…

…Сегодня в век тревожных и неоднозначных вибраций мирового общественного развития, ярко заметин массовый рост всевозможных суеверий, магического мышления, «wishful thinking». Всё больше людей руководствуются своими предубеждениями, сложившимися в силу влияния внешних обстоятельств – то ли школьного воспитания, то ли воздействия домашнего окружения, в котором формировалось мировоззрение, то ли в угоду моде, трудовому коллективу или лакун в психологической адаптации, и потому активно тянутся к потустороннему. При этом, хочу особо отметить, что лучше бы люд тянулся к не менее загадочному, но просветляемому, облагораживающему душу Искусству…

Этюд 4. заключительный.

…«Наша эпоха поразительно антихудожественна – говаривал Себастьян Гаш. – Сегодня чудеса творит не одиночка, а безликая толпа, не имеющая ни малейшего представления об эстетике, чуждая каким-либо художественным замыслам, – однако её энергии и оптимизму позавидует любой художник». Возможно, был прав другой великий мыслитель, когда утверждал, что красота спасёт мир от мракобесия, но это только отчасти, ибо мир защитит и спасёт нравственность, поскольку истинное искусство всегда нравственно и делает мир духовно богаче и добрее.

В мою задачу входит только одно – понять художника, но не судить его. Осуждение без понимания мотивов того или иного произведения автора, конечно, очень опасно – именно это сейчас, к примеру, происходит как в соцсетях, так и на «творческих просмотрах» студенческих работ. Творческие просмотры для художников следует проводить, на мой взгляд, тогда когда им исполнится не менее трёх-четырёх десятков лет. А до этого времени идёт накопление профессионального мастерства, который лежит на классической школе живописи.

Есть, разумеется, некоторые работы, выставленные отдельными авторами на обозрение, которые вызывают во мне антагонистические эмоции, но это случается только тогда, когда чётко видишь, что художник просто решил постебаться над зрителем и не выражает внутреннего видения окружающего его мира, в котором он живёт, сопереживает и через душу свою, пропустив, кистью воплощает на полотне, ватмане или дереве. Кончик кисти с капелькой краски становиться сейсмографом внутреннего напряжения мысли творца.

Как только мог я всё время откладывал публикацию завершающей части своих впечатлений от персональной выставки графических работ Татьяны Фадеевой в фойе театра «Ильхом». Перебивал эту мысль какими-то незначительными интернет-постами в надежде, что всё как-то сгладится, забудется, затрётся повседневностью. Казалось бы, уехал в Россию, чтобы в странствиях по городам и весям не вспоминать об этой части текста с тем, что, вернувшись, когда-нибудь перепишу весь текст заново под воздействием какого-либо иного настроения.

Но что касается серии Фадеевой «Артефакты», то откровенно скажу – не получились, на мой взгляд, артефакты. Отпечатались невнятные знаки, за которыми только тощие домыслы зрителя, пытающего как-то их воскресить в своей памяти. А всё от того, что артефакты становятся уникумами только тогда, когда за ними стоит контекст. Контекст временного пространства, в котором эта вещь пребывала, жила своей особенной жизнью, либо символизировала эту самую жизнь. Так вот, если бы несчастная грелка была бы оттиснута на фоне растворяющейся в тумане расчленённой архитектуры старого здания Ташми, то тогда наверняка наш ассоциативный ряд воображения и смог бы построить картину былой трогательной жизни, наполненной переживаниями, безысходной надежды на выздоровление, за которой всплывали бы в сознании знакомые или невиданные нам лица людей.

Любой из окружающих нас предметов становится артефактом только тогда, когда они сыграли определённую роль в нашей с вами жизни или в жизни тех, кому они служили. Правда для этого надо обладать памятью об этой службе иначе предметы так и останутся просто старым хламом, который только «замусоривает» наше комфортное жизненное пространство. Предмет-знак становится понятным, когда мы не только увидели его, но и знаем что за ним стоит. Назревает в этом случае именно показать тот фон или ассоциативный ряд, для того, чтобы мы убедились – предмет со своей историей, которая может быть трагична или радостна, инфантильна или оживлённа и так далее. Поэтому артефакт – это не только символ нечто проходящего и уже ушедшего, но и есть сама эпоха, кусочек, который сохранился, воплоти. Оттиск просто предмета – скучен. Оттиск предмета в визуальном временном пространстве – мудр. Старый гвоздь, это совсем не артефакт, но гвоздь гроба пресвятого Нестория – артефакт. Так же и бусы или разные заколки если они сами по себе, пусть даже и старые, то скучны, но, если это бусы или заколка Елены Троянской, – уже артефакт. Но за ними должны фоном возникать образы обстоятельств или даже, пусть туманные, но лики…

Смогла же Фадеева в графике «Ностальгия», «Новостройки», «Дух города» и даже «В путь» выразить то отношение к окружающей среде, в которой плавно без суетных хлопот плывёт «Тихим вечером» наша с вами жизнь.

Однако замечу о развивающихся в Ташкенте школах (извиняюсь – пока они, «школы», находятся в «недоношенном» состоянии) современного искусства. Конечно, можно было обратить некоторое внимание на такие явления в нашем пространстве искусства, как скажем, «Ассамбляж»[1], и «Джанк-арт»[2], конечно и «Инвайренмент»[3] которые вкупе с поп-артом сформировали некий комплекс явлений, составляющих по сущности своей неделимое целое. Но даже в этих, казалось бы, уже определившихся направлениях современного «искусства», на наших андеграундных подмостках не выявляются никак хотя бы маломальские лидеры, или, хотя бы те, кто хоть чуть-чуть приближен к уровню современных требований в этой области поп-арта. Может быть – «и, слава Богу!»?

Если вспомнить, как Джонатан Свифт отправлял своего героя – выпускника колледжа Иманьюеля в Кембридже Лемюэля Гулливера в самые несусветные путешествия в Лилипутию, в Бробдингнег, в страну Гуигнгнмов, в Лапуту, в Бальнибарби, в Лаггнегг, в Глаббдобдриб и даже в загадочную Японию. Из его произведения мы вдруг узнаём о том, что лилипутки, для того чтобы казаться выше, не только надевали туфли с неимоверно высокими каблуками, но и старательно подпрыгивали вверх. Так, куда же подпрыгивают наши «прогрессивные меъморчи»? До Европы, что ли? Ну, там этого только и ждут...

Что это – призыв к объединению духовных основ различных цивилизаций или иллюстрация толерантности расовых базисов? Скажу честно – не знаю! Скорее всего, это глас вопиющего, не знающего как ещё протестовать против несправедливости и подлости современного мира. Это призыв её к благоденствию, взаимоуважению. А может быть это вызов неверующему Кипллингу, который утверждал, что Восток и Запад никогда не сойдутся? Впрочем, зачем им вообще сходиться? В том-то, наверное, и смысл разнообразия и вечности Природы, что Восток и Запад так не похожи друг на друга, в том-то и ценность их существования для современной цивилизации.

Она свободна в выборе своего пути. А Свободен – значит одинок! Свободен – значит вне закона! И как особенно актуально для наших дней писал Дмитрий Мережковский ещё в 1892 году: «Никаких преград! Мы свободны и одиноки. …С этим ужасом не может справиться никакой порабощённый мистицизм прошлых веков. Никогда ещё люди так не чувствовали сердцем необходимость верить и так не понимали разумом невозможность верить».

В своих произведениях Фадеева часто обращается к христианской вспоминающей жизненных устоев. Работы прекрасны и многозначны. Но, подчас, мне кажется, что ей так и хочется громко заявить: «Выбросьте, пожалуйста, из вашего сознания этот христианский скулёж о всепрощении. Есть нечто такое, что не прощается ни при каком времени и никакой идеологией. А нравственная совесть не позволяет нам опуститься на снисходительный жест».

Обычно в современном «индустриальном» искусстве инсталляции пояснения никогда не делаются, ибо вся суть выставки (целиком разделяю это мнение, озвученное Президентом государства Исламом Каримовым – проповедником неофеодально-байских взглядов в адрес народа), или выставляемого произведения заключается в том, что оно должно быть понятно зрителю. У нас в Узбекистане, устроители выставок подобного рода, скорее всего сами не понимают, что за произведение выставляют и поэтому требуют у авторов «пояснительной записки», которая должна была бы кураторам объяснить замысел автора. Но уровень культуры искусствоведов поистине, мягко говоря – беспардонный, ибо они выставляют «пояснительную записку» вместе с произведением художника, подразумевая полную тупость и невменяемость зрителя, не способного к ассоциативному мышлению. С чем, я и поздравляю нашу культуру.

Татьяна чурается слащавости, мелодраматичности выводя героев своих произведений в пространство нашей повседневности, которое не так однообразно и скучно, как многим представляется. В каждой жизненной черте, событие есть своя изюминка.

Но тем не менее, именно такая манера изображения, как нельзя кстати для того времени, отвечала представлениям полуграмотного обывателя о красоте, а точнее – о красивости, к которой так стремилась душа того неспокойного послевоенного времени. Если откровенный клеёнчатый китч, подвергался всяческой сатирической обструкции, то эти сине-зелёные ряжёные куклы, якобы вводили обывателя – обыкновенного жителя махалля, в круг избранных почитателей, как им казалось, «настоящего» искусства.

Не вдаваясь в комментарии и толкования психического состояния художников по их цветовым предпочтениям (это очень доходчиво и наглядно демонстрируют студентам соответствующих факультетов медицинских вузах во всём мире), могу лишь заметить, что примитивизация изображения чаще всего отмечает только отсутствие соответствующей художественной школы или способности к живописи вообще. В остальном же, эта чисто техническая минимизация изображения может включать в себя и замысел, устремлённый к декоративной условности.

Продолжателями же этого «новоявленного» течения – «махаллинская живопись» стали такие ярко выраженные творцы современного жизнерадостного китча, как Сайра Кельтаева, Мирхамид Собиров, Нодира Орипова и др. Знаменосцем этого модернизирующего и мимикрирующего китча является сам Акмаль Нуритдинов со своей «красивостью» в виде разноцветных точек и коротких мазков, луноликих красавиц и бесчисленных аноров, которые кроме изжоги уже у зрителя ничего не вызывают. Но вот обстоятельней об этом явлении в живописном пространстве Ташкента, надеюсь, мы вернёмся в следующих публикациях.

Подводя итоги этой примечательной выставки различных произведений, мне почему-то захотелось окунуться в поэтические строки:

…Моя душа! Беги, ты не пригодна

В торгашеском гнезде, где на лотках

Торгуют мудростью, благоговеньем,

А чернь идёт с угрюмым озлобленьем

На светлое наследие веков.

Мне жалко это; и, поверив чуду 

Искусства и культуры, я не буду

Ни с Богом, ни среди его врагов.

                                              Оскар Уайльд 

P. S.

…Достигает ли решению своей задачи каждая персональная выставка – откровение автор перед зрителем, к которому и обращено творчество самого художника? Без относительно выставки Татьяны Фадеевой, хочется спросить: не превращается ли выставка в позёрство переполненного амбициями alter ego автора? Но подобные выставки должны подводить итог какого-то жизненного этапа самого художника, чтобы затем смело шагнуть в день завтрашний, к новым собственным открытиям в познании мира, такого сложного, чаще непредсказуемого, но наполненного новыми творческими надеждами. Однако это только наши чаяния, но что же происходит на самом деле?

Бывает, что художник своими работами пытается сграбастать сознание зрителя умопомрачительной мазнёй и, несчастный посетитель подобной выставки, с истошными воплями улепётывает, спотыкается, снова бежит отплёвываясь всю дорогу до ближайшего павильона примостившегося под высокими мраморными колонками подражающие резным деревянным прототипам восточных чортагов на улице бывшей имени Маркса, а ныне лихо прозванной – «Бродвеем», где только запотевшая от холода прозрачная «Талая» после четвёртой рюмки приведёт в устоявшийся порядок расстроенную психику несчастного, который до скончания века будет нещадно лупить себя же по затылку, как только в голове случайно мелькнёт крамольная мысль – снова посетить картинную галерею Национального банка.

Но почему же так упрямо очаровательные искусствоведки Нацбанка стараются заполнить два этажа залов постмодерн-мистической чепухой? И если демонстрация творений Хуана Миро на наших примитивных биеннале окончательно не превратила тебя в дождевого червя с петушиными крыльями и головой той старой облезлой крысы, проживающей уже десяток лет под мостом на Урде и, кажется раскрашенной самим Францем Марком, то будь любезен – старательной займись немедленно сохранением остатков своей разумности, ясности мышления и не посещай выставки наших «неоавангардистов»! Ради Бога, береги себя!

В живописи постмодернизм – это монтажные эффекты «видео» и «фотоарта», холодные, как бы утратившие человеческое присутствие полотна гиперреализма, эта грубая и примитивная живопись «новых диких», «актуалистов», утверждающая в искусстве «трущобный стиль» и «эстетику помойных свалок». Опасная составляющая идеи подобного заключается в том, что сегодня в нашей Республике «пышным цветом живёт и пахнет» постмодернизм, как проявление диффузии авангарда и китча, «высокой» и «массовой культуры».

Однако сегодня, например, некоторые семантики-неопозитивисты в лице их лидера, как я уже говорил, искусствоведа Нигоры Ахмедовой, рассматривают информацию ради самой информации, то есть они отрицают познавательные возможности искусства и его произведений. «Саму информацию они рассматривают под формалистическим углом, бессодержательно. Знаки, символы, образы искусства берутся ими сами по себе как значения, данные человеком этим знакам, символам, образам, но не как отражение познания, отражение действительности. Таким образом, они же лишают объективного содержания эти знаки, символы, образы. Но если знак сводится к самому себе, отрывается от того содержания, которое он призван обозначить, то тогда он теряет свою познавательную нагрузку и функцию. Так, различные комбинации линий, цветов (колорита), взятые сами по себе, в изолированном виде, имеют самую минимальную познавательную функцию. Эта «информация» сводится только к констатации, что это, скажем, «зеленый» или «красный» цвет такой-то интенсивности или что это волнообразная, а не прямая линия и т. п.».

Испанский культуролог Дамасо Алонсо ещё в 1962 году пришёл к выводу: «…Искусство создали люди, и оно всегда возвращается к ним; человек самая важная (и насущная) его цель, самая благородная и благодарная тема»[4].

Разбираясь в тенденциях современного состояния художественного искусства Узбекистана, хочу особо отметить, что трактовка постмодернизма даже в западном искусствознании весьма противоречива. Одни видят в нём конфликт с традиционным модернизмом, который начав с попытки профанирования традиционных ценностей классического искусства, сегодня сам стал официальным искусством. Постмодернизм, особенно в архитектуре, считают они, идёт дальше модернизма и преодолевает его ограниченности и недостатки. Другие рассматривают постмодернизм как закономерное развитие тех эстетических принципов, которые содержал в себе модернизм, хотя, быть может, в скрытом виде. Примеров тому масса на наших улицах, когда скопированные элементы архитектурного оформления с так называемого стиля «Колониального периода», переносятся на современные железобетонные остеклённые очками слепцов (т.е. – чёрного или тонированного стекла), и преподносятся нам как «божественные откровения» чиновников от градостроительства.

Постмодернизм, пришедший на смену социалистического «сталинского» ампира и Lego-конструкций «хрущёвского» упрощения примитивизированной мысли, сегодня можно обнаружить в архитектуре Центральноазиатских городов, как реакцию на модернистическую архитектуру – это монументальные здания так называемого «международного стиля», поп-архитектура и декорированные гаражи, рекламируемые Робертом Вентури.

Точно также постмодернизм находим и в произведениях сегодняшних идолов западной живописи, и в созданиях поп-арта, а также и в современном градостроительстве узбекистанских городов, где ремейки модерна и «сталинского» ампира смешиваются с китчевой архитектурой прибалтийских усадеб, изукрашенных башенками, аляповатыми колоннами, имитирующими греческие образцы античности. Что греха таить, в новой архитектуре города Ташкента, как, впрочем, и в остальных крупных городах Узбекистана, как будто сломались компасы – они теперь вместо Востока показывают все время на Запад, но только не настоящий, а на выдуманный какими-то примитивными глашатаями псевдопатриотических лозунгов.

В галереи наших городов активно втаскивается псевдоискусство, выдаваемое за исконно национальное. До убожества примитивные работы, как в осмыслении окружающей жизни, так и в элементарном профессиональном мастерстве. Вообще, о некоторых наших галеристах, которые есть ничто иное, как фарцовщики творческими идеями незаурядных художников, но в примитивно-грубой провинциальной манере, разговор отдельный, а сейчас замечу, что, изведав опыт слепой, бессмысленной жертвенности, которой нас потчевали бессовестные коммунистические идеологи, мы хотим сегодня возродить нравственные ценности, укрепить дух преобразования жизни. Нас, вроде бы, заботят судьбы человеческого рода. Мы хотим утвердить идеал свободной мысли в свободной стране, без пирамид из человеческих черепов. И конечно, нравственным гарантом секулярного общества, может быть только ближайшая заинтересованность каждого конкретного человека. Правда, в какие «дебри исторической амнезии» нас ведёт подобострастное окружение наших высоких правителей, не совсем мне ясно. Одно дело – демагогическая болтовня о свободе выбора у современного отечественного художника, но другое – реалии тоталитарного контроля над инакомыслием в Узбекистане!

[1] Ассамбляж – (assemblage), композиции из случайно собранных предметов разных пластических и живописных форм, составленных из индустриальных отбросов, своеобразный коллаж в пространстве.

[2] Джанк-арт – (jank-art), абсурдное сочетание разных вещей и объектов.

[3] Инвайренмент – (envirenment), переживание некой среды, созданной на основе «ручного» (handcraft) или «индустриального» (ready made) творчества.

[4] Дамасо Алонсо. Регуманизация искусства. Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы ХХ века. М. 1986. С. 282.