«Когда человек узнает, что движет звёздами, Сфинкс засмеётся, и жизнь на земле иссякнет…»
                Надпись на базальтовой стене в Абу-Симбеле.

Несколько замечаний в преддверии расследования.
...Человечество, живя в пространстве Истории, создаёт свой собственный своеобразный мир, отличный от гармонии окружающего реального мира. И творчество его многолико. История древней культуры Центральной Азии – это, пока ещё, «спящий гигант». Наука Европы снисходительно, если не сказать – по-менторски, относилась к любым её проявлениям. Чаще всего это был интерес к экзотике, непонятной «просвещенному» Западу.

Беды, порождаемые мифами, то есть предвзятыми мнениями и переходящими ошибками, неисчислимы. Многие народы, в том числе и среднеазиатские, объявлялись «неисторическими».

Миф всегда воздействует на действительность. Воображённое, хотя само по себе нереально, но влияет на характер поведения людей, на выбор решения, на направление творческих усилий. Коли так, то решения, поэтому могут быть и ложными, а творческие усилия губительны. Совершенно ясно, что мифы не безвредны. Они норовят подменить собой эмпирические обобщения наблюдаемых фактов, то есть занять место науки и заменить аргументацию декларациями, подлежащие принятию без критики.

Практически, более двух столетий скрывались факты Истины, подменённые жалкими мифами о неустроенности пространств Центральной Азии, о неспособности народов этого края самостоятельного неподчинённого существования. Миф о «варварстве» народов Азии был удобной ширмой, за которой готовились конкретные планы экспансии на Восток. 

Примитивность и дикость» народов Центральной Азии, была не более чем воображаемая ложь, для утверждения чуждых этому населению ценностей и социального поведения. Миф не знает категории времени, жизнь в мифе – вечное повторение, трепет перед сочинителями мифов, толкает всегда на путь лжи. Но История пишется поколениями людей и «проповедники» мифов оказываются всегда на обочине Времени.

Этническая История жителей среднеазиатских государств многогранна, связана множеством скрытых коридоров культурной Памяти и, обязательным, взаимообогащением. Сегодня наш путь по этим, запутанным во Времени, лабиринтам, где мы не будем заниматься мифоборчеством, а только констатацией исторических фактов, которые, подчас, гораздо грандиозней, романтичней, богаче и прекрасней любых легенд.

Громадный мир среднеазиатской мифологии, религиозной поэтики, виртуозного искусства не только не уступал античности, но во многом её превосходил. Именно Археология сегодня неспешно открывает нам этот величественный культурный пласт. Мы только приоткрываем, пока ещё отдельные страницы истории культуры древних народов Средней Азии. И этот предстающий мир, просто – ошеломляет!

Неясные образы древних культур человеческой цивилизации теряются за пологом времени и очень трудно разобраться в том, что есть истинно видимый контур, а что есть только мираж или просто наша фантазия. Когда ночью, во тьме леса нам слышатся какие-то таинственные и непонятные шорохи, то обязательно вырисовываются в нашем сознании такие ужасные и опасные монстры, какие только может создать наше воображение. Конечно это не патология психики, а самый банальный инстинкт самосохранения, который присутствуют в любом живом организме нашей планеты. В этом нет ничего предосудительного.

Будем надеяться, что этот самый инстинкт сохранит нас от безудержных фантазий, которыми сегодня так насыщены теории происхождения искусства некоторых государств, самоидентификации этого, на мой взгляд, основополагающего свойства мыслительного процесса, которым и объясняется разумность человека.

Разумеется, это уже неоспоримый факт, когда информационный вакуум окружает то или иное историческое явление, то на помощь приходит археология. Эта наука, подразумевает отыскание и комментарии артефактов вне политических предпочтений. Другое дело, что найденные артефакты, исследователи или комментаторы начинают окрашивать в цвета современных национальных флагов, но нам сегодня, наконец-то, надо от этого «откреститься».

Наука – только один из его искусственных вариантов, и далеко не самый популярный. В Науке цель – Истина, но часто это бывает не так, потому что результаты трудов, иногда подменяются созданием мифа, выдаваемого за Истину.

Откровенно говоря, по большому счёту, мы все живём в пространстве, созданном из мифов. А миф не знает различия между естественным и сверхъестественным. Причём под последним – сверхъестественным, понимается нечто находящееся лишь в воображении. Наш информационный мир заполонили многочисленные экстрасенсы и контактёры, медиумы и предсказатели, апологеты сверх научных (!) знаний и т.д. и т.п. – одним словом, эти чистейшей воды шарлатаны!

Живописные рассказы личных впечатлений авторов произведений (хроник, воспоминаний, преданий), написанных столь талантливо, что они заслоняют собой историческую действительность, иногда бывающую куда менее яркой и обаятельной. А сейчас, по-прежнему, на месте сухого рассказа о событии возникает миф, вытесняющий действительность. Проходят века и начинаются поиски Атлантиды, Шамбалы, Эльдорадо. Места для научного анализа культуры прошлого не остаётся. Мало того, люди, для которых и проводятся эти изыскания Истины, в действительности, и знать не хотят её. Даже набивший оскомину пример с поисками Генрихом Шлиманом – бизнесменом и археологом, легендарной Трои, по сути, не более чем миф. Создатель стратиграфии на ближневосточных памятниках, открыватель Эгейского бронзового века, был, на самом деле, обманут легендами. Но чтобы понять этот мифический посыл, ему пришлось заложить в ломбард времени свою собственную жизнь. Увы, мифы умеют пожирать жизни людей! Только те научные факты, которые были основаны на исторически подтверждённых документах, собственноручные открытия, снискали ему заслуженную, но уже посмертную славу.

Я писал, и буду всегда утверждать, что беды, порождаемые мифами, то есть предвзятыми мнениями и переходящими ошибками, неисчислимы. Миф порождает мелкотравчатый национализм, который в форме надуманной гордости какой-то нации, ложно определяет её истинно историческое место. Это всегда позволяет подлой идейке, многие народы, как я уже говорил – в том числе и среднеазиатские, объявлять «неисторическими», либо наоборот – «богоизбраными».

Поставив перед собой ложную икону, заставив людей поклоняться этой мифической идее, можно не только потерять время в движении в противоположном направлении, но и поставить на грань гибели всё этническое самосознание. Целые народы, в наркотической эйфории мифа, бесследно могут исчезнуть со страниц Истории. Так уже было и, к сожалению, неоднократно. Фантазии, например, о якобы бывшем «татаро-монгольском иге», губительны для исторического самосознания и, не только русского народа. Приглашённые в Россию, немецкие историки Байер, Миллер и Шлёцер по заказу властьпридержащих – Романовых, людей, абсолютно случайно оказавшихся на государственном престоле, просто-напросто выдумали нужную историю татаро-монгольского ига!

Та же параноидная ненависть к России и безграничная русофобия, которая очень некстати бытует, и сегодня, создали миф об этом самом «чудовищном» царе Иоанне IV («Грозном»), являвшимся по сути, самым мягкосердечным среди всех европейских монархов, бытовавших до него и после. Небезызвестная истории Екатерина Медичи только за одну ночь уничтожила столько людей, сколько не было казнено и убито за всё время правления Ивана Грозного! Но мало кто вообще знает, что мать Иоанна IV Елена Глинская являлась потомком Тулунбек-ханум, дочери хана Золотой Орды самого настоящего Чингизида – Бердибека. Таким образом, Иоанн Грозный с полным основанием считался потомком Чингизидов. Именно этой ложью об Иоанне IV, потом как индульгенцией пытался прикрыть устроенный геноцид многих народов совершенный вурдалак, которого породила коммунистическая химера – Джугашвили. Собственно вот этот-то правитель-большевичок, бывший бандит-грабитель, настоящее чудовище убивало не только людей, но, что самое страшное – и историческую память.

Самая страшная опасность для развивающейся государственности, - это выдумать байку о своем уникальном пути развития. Обычно, подобные умозрительные проекты возникают в головах пациентов сумасшедших домов, – там у каждого свой, ни на что не похожий мир, в котором этот бедняга и бытует.

История на то и существует, чтобы любое общественное явление было правильно идентифицировано и соотнесено с опытом человечества, а мозги у политических лидеров должны быть заполнены не вариантами новых хапательных приёмов собственного обогащения, а анализом модификаций оптимального развития применительных для конкретного этноса или объединения этносов. Вот только поэтому, строить свой особый мир, позволительно лишь индивидуальным творческим натурам, для проявления уникального таланта, служащего благом обществу.

Конечно, для этого надо уважать Историю и, прежде всего, – свою собственную. Только тогда ты можешь уважать и людей других народов. Но, почитать необходимо истинную Историю, а не мифологему, которая сочиняется в угоду властьпридержащих и выдаваемую за «настоящую историю народа».

Такая мифическая история является благодатной питательной почвой для бурного произрастания национального нигилизма. Исторический пример России показывает, что сам большевизм был, прежде всего, ничем иным, как ярой русофобией, которая своими корнями уходит вглубь либеральной миросозерцательной интеллигенции, народничества и, разумеется – царизма. Именно царизм породил ненависть ко всякой русскости. И, это конечно, неудивительно. Последний монарх, возведённый сегодня ретивой русской православной церковью в сан «святого угодника», лишь на 1/128 часть был… русским! Хотя последним царём на Руси, а это мало кто сейчас знает, был не Николай II, а Михаил II.

Появление Николая II в роли монарха на российском престоле стало истинной катастрофой для России, переживающей постоянный кризис (не только высокой народной духовности) с момента «обретения» христианского вероисповедания. Последний коронованный монарх, своей ничтожной натурой, больше характеризуемой как мещанин, не слишком образованный, склонный к созерцательности, апатичный к реформаторской деятельности, Николай II не обладал широким кругозором и харизмой «отца нации». Он был, до параноидальной либеральности, отцом только своего семейства, где жена (императрица), экзальтированная и слабо образованная матрона, по своей натуре не могла подняться выше супруги губернского асессора.

Религиозные метаморфозы не поддаются никакой разумной логике. И как отмечал российский журналист Александр Невзоров «...Николай II (Романов) не зря заслужил звание Кровавого, в упор, расстреляв наивную русскую толпу, но дети, братья и отцы тех, кого он размолотил в 1905-м, поквитались с ним в 1917-м, попутно испепелив всё вокруг. В итоге Николай был номинирован на нимб, а покрошённые пулемётами тётки и детишки с иконами забыты «яко же не бывшие».

Правление этого императора стало для России временем прогрессирующей комы, впавшей в состояние клинической смерти к октябрю 1917 года. Практически целое столетие никто не только не пытался реанимировать Великое государство, но наоборот – его только всячески добивали «заклятые друзья» из Европы и высокомерные «учителя демократии» заокеанских Соединённых Штатов. Последним поддонком в этом ряду, отмеченный божественным знаком Каина, стал Михаил Горбачёв – иудствующий политический лидер, обласканный подачками и премиями от истинных сатанистов и в большей степени от расиствующего современного американизма, рьяно убивавших культурную душу российства.

Несомненно, Россия могла бы и «опалестиниться» ибо в ней всегда бытовала только евразийская форма существования народов, если бы не было яркого самобытного менталитета. Реформы Петра коснулись лишь внешних атрибутов жизни государства, дух же его, внутренний мир, который проходит через разум каждого гражданина, оставался и не азиатским. Генетические корни исторических народов на пространствах Евразии, во многом едины. Начало XXI века для России было ознаменовано приходом к власти за последнее более чем столетие, со времён правления Александра «Освободителя», эффективно думающих лидеров. Естественно, это никак не укладывается в мировоззрение новой Европы, с её менторскими апостольскими установками прогрессивной культурной коалиции, которая, по сути, не более чем распухший от суетливой самодовольности новоявленный «цыганский табор». Форма государственного устройства этой коалиции очень смахивает не только на издохший коммунистический рай, но и на уголовный бандитский «общак», что в принципе – одно и то же. Увы, это европейское мессианство никогда не будет панацеей для израненных в изнурительной тысячелетней борьбе пожиравших друг друга государств Азии.

Россию нельзя сводить ни к славянству, ни к православию, ни к евразийству, ни к вестернизированной стране, ни к культуре на перекрёстке миров. Выгоды положения на перекрёстке всегда парализуются отдалённостью от центров субэкумен. Мы это наблюдаем на примере истории среднеазиатских государственных феноменов. Но вот взлёты русской культуры связаны с эпохами, когда провинциализм контактов, созданный историей, история же взламывала, и устанавливались прямые связи с центрами субэкумен.

…Как утверждал Николай Бердяев: есть что-то мучительное в русской судьбе. Не потому, я думаю об этом, что нищета не даёт возможности проявить щепетильность. Наша страна, в которой я родился и вырос, любит мёртвых героев – так ими легче управлять. Главное – не потерять себя в этом клокочущем мире и не надо при всей нашей суматошности жизни обелять героев. Большинство «чарующих принцев», которые были номинированы на роли национальных героев, были полными ничтожествами духовно и нравственно.

Вся современная история азиатского Востока, – это горечь погребённых в прошлом давно забытых корней. Прежде всего, должна осуществиться самоидентификация этих народов. Не надо мне говорить, что узбек – это узбек, а казах, он и в Африке – казах. Ведь это не совсем так. Точнее – совсем не так. Все эти необъятные пространства уже давно и очень основательно, погрязли в национальном нигилизме.

…Азиатский же мир, в своём современном проявлении «цивилизованности», как правило, поначалу, скатывается на уровень махрового национализма, как бы демонстрируя свою этническую уникальность и думая при этом, что именно так он войдёт в качестве равноправных партнёров в когорту «высокоразвитых» государств. Но, обычно, уже устоявшийся менталитет заскорузлой Европы, на которую так жаждут ориентироваться новоявленные азиатские страны, своим менторским поведением охлаждает пыл трансформируемой элиты. Ещё бы!

Возможно, наиболее приемлемой формой государственного устройства в некоторых новоявленных странах среднеазиатского региона является – парламентская республика, в противном случае, любое президентское правление моментально превращается в деспотическую диктатуру, которая характерна для феодально-байского генетического менталитета. Иная форма правления является смертельно опасной для этих народов. Именно этому учат примеры совсем недавнего прошлого. Вдумайтесь, гражданская война в Таджикистане, разнузданные погромы в Кыргызстане, тоталитарный пресс в Туркменистане, «тихий» национальный прессинг в Казахстане – не является ли всё это продуктом необузданного сладострастья власти единоличного лидера, который о принципах руководства страной узнал из советских прокоммунистических школьных учебников, какие, в свою очередь, могли лишь ориентироваться на диктатуру пролетариата, ручонками и мозгами коих управляли партноменклатурные кукловоды, одержимые идеей собственного превосходства, жадности и патологического страха потерять доступ к «кормушке»?

Именно эти комплексы толкают историков-исследователей из некоторых азиатских государств на проповедь полного логического абсурда, дабы произвести впечатление на «мировую общественность». Например, старательно проповедуется такая историческая государственность уйгуров, которая отнесена к 12 тысячам лет до н.э., что дух захватывает! И невдомёк этому горе-историку, что он относит уйгурскую государственность к эпохе мезолита (среднекаменному веку), когда никаких государств на всём земном шаре и в помине не было и не могло быть, ибо это было время, когда человечество переходило от присваивающей экономики (собирательству растений, рыболовство и охота) к производящей (первым попыткам цивилизованного земледелия).

Другой деятель утверждал в своём «эпохальном» труде, что туркмены имели свою государственность уже в IV тысячелетии до нашей эры, т.е. – в эпоху неолита (ново каменном веке). Это время, когда ещё не произошло формирование кочевых культур в этнические конгломераты, не было и намёка на происхождение не только самоназвания «туркмен», но и самосознание этого народа.

И почему такой писательский зуд охватывает лидеров азиатских стран, но только в области истории? Почему бы им ни написать труды, например, по хирургии гортани, глаза и слухового аппарата? Вот уж точно, опосля, несчастные народы этих стран были бы глухи, слепы и немы к элементарной разумности. Только тогда можно было бы поверить господину Н. Негматову, что таджики со дня сотворения мира населяли территорию от Тибета, района Иссык-Куля до Каспия и, практически, всего Ирана. И не удивляться возрасту в целых 2300 лет кыргызской государственности по трудам А. Акаева, поскольку эту дату далеко позади оставило беспрецедентное произведение Эмамали Рахмонова «Таджики в зеркале истории. Книга первая. От Арийцев до Саманидов».

16 декабря 1996 года Нурсултан Назарбаев произнёс речь, с которой началось возвеличивание казахов как «имперской нации» и формирования у них чувства превосходности над другими народами и, прежде всего, над русскими. Он, в частности, сказал: «…Полторы тысячи лет назад тюрки создали первое великое государство – Тюркский каганат, наследниками которого стали многие государства, в том числе наша страна. Благодаря несомненному превосходству, кочевые народы смогли захватить регионы, занятые оседлым земледельческим населением… Империи, созданные тюрками, хотя и возникли в результате завоевания, в дальнейшем играли определённую цивилизирующую роль. Царское самодержавие в России вело политику натравливания одних народов на другие. В частности, эти методы были использованы для развязывания войны между казахами и ойратами с целью истребления обоих народов. Таковы были предпосылки последующих событий XVIII века, в итоге приведших к потере независимости Казахстана и превращения его в колонию Российской Империи…».

Между тем современные «казахи» никогда так не назывались. Они были «кайсаками». Места их обитания обычно на всех старых картах, и даже Российских XVIII века, обозначались как «Степь кочующих Киргиз Кайсаков». Кайсаки, чтобы избавить себя от нарицательного имени, стали называть себя – казаками, присвоив себе имя той части древней Руси, которая называлась «Казачьей»; Казачий Стан или – Казакстан.

Причём всё это произошло совсем недавно – в феврале 1936 года, когда постановлением ЦИК Казакской АССР «О русском произношении и письменном обозначении слова «казак»», было определено, что в слове «казак», последняя буква «К» заменяется буквой «Х». До 1936 года в мире не существовало государства «Казахстан», но не было и казахов, как нации, вообще.

В словах Назарбаева есть ещё одна ложь – у руссов никогда не было колоний. Русская цивилизация всегда была шире русского этноса. Наряду с собственно русскими, она включала в себя и все народы которые веками жили бок обок в поле исторического тяготения, взаимно обогащая друг друга.

Крупный английский учёный и общественный деятель Родерик Мурчинсон во второй половине девятнадцатого века утверждал: «Даже если Россия расширяет свои владения за счёт сопредельных колоний, в отличие от остальных колониальных держав, она отдаёт этим своим новоприобретениям больше, чем берёт от них. И не потому, что ею движет некая филантропия или что-то в этом роде. Изначальные устремления всех империй мало разнятся, но там, где появляется русский человек, всё чудесным образом получает совсем иное направление. Выработанные у восточных славян ещё с дохристианских времён нравственные нормы не позволяют русскому человеку насиловать чужую совесть и посягать на имущество, ему по праву не принадлежащее. Чаще из коренящегося в нём неистребимого чувства сострадания, он готов отдать с себя последнюю рубашку, чем у кого-то её отнять. Поэтому, каким бы ни было победоносным русское оружие в чисто меркантильном плане Россия всегда остаётся в проигрыше. Побеждённые же ею или взятые под защиту, в конечном итоге, обычно выигрывают, сохраняя в неприкосновенности свой образ жизни и духовные институты, вопреки их явной недостаточности для прогресса. Последнее нам кажется парадоксом, но такова реальность, первопричины которой кроются, несомненно, в особенностях русской морали».

Но, мы знаем, что 30 апреля 1918 года была образована Туркестанская АССР, а 26 августа 1920 года образована Киргизская АССР.

Болезненные комплексы собственной неполноценности и политической беспомощности, а также абсолютное непонимание исторических реалий, порождали болтовню о колониальной зависимости народов Туркестана от России. Именно британские идеологи, в первую очередь, вбрасывали в вечно пустовавшие мозги азиатских государственных деятелей эту крамольную сказочку. И когда это становиться удобным тому или иному политическому лидеру, эта бредовая карта достаётся, с ловкостью отъявленного мошенника, из рукава.

Традиционная история громогласно трещит по всем швам. И её рамки раздвигаются в результате новейших открытий, переосмысления уже имеющихся знаний и потому, она становится удивительной как для историков, так и для людей неравнодушных к собственным истокам, людей, желающих знать правду. Возможно, не по своей вине, мы забыли Истину. Но раз уж такое случилось, то нам и восстанавливать историческую справедливость, нам и брать на себя ответственность перед совестью, перед теми, кто придёт на смену нам. А иначе и нет никакого смысла в бытие нашем.

Пока производят оружие, будут происходить войны. И нам будут сбывать мифы, что один народ может быть опасным, а другой – лишним. Полиция продаст нам порядок, но, чтобы мы его покупали, необходимы преступники. Власть продаст законы, а для этого ей необходимо беззаконие. Мы приносим прибыль.

Но сногсшибательные вьюги мифов, к сожалению, продолжают крутить и вертеть миллионами человеческих разумов, сея в сознании образы «культурных великих просветителей» таких, к примеру, как Александр Македонский или, как его панегирически величали в поздние столетия на Востоке – Искандер Зуль-Карнаин (Двурогий) – молодого эгоцентричного человека, глубоко больного генетическим алкоголизмом, который был заворожен сказками Аристотеля о несметных сокровищах Азии и переполнен обидами комплексов неполноценности, стремившегося, всеми доступными ему средствами, доказать право на не только престол, но и место единственного лидера всемирного масштаба. Пьяный угар от безмерного количества вина и человеческой крови, помог осознать Александру, что он стал воплощением Бога на земле, но вот чего-то ему не доставала чуть-чуть. Может быть, руки вымыл всего два с половиной раза, а не три, как положено богам на земле? И вот рождаются мифы о гуманизме этого подозрительного и перепуганного мнимыми заговорами поработителя. Да и само прозвище – «Искандер Двурогий», по сути, является не больше не меньше, как ошибка, появившаяся из-за путаницы у арабо-язычных писателей!

Изображений портретов Александра Македонского в Средней Азии не было. Портреты правителей, обычно, могли быть известны лишь по монетным артефактам. Но и монет Александра на просторах Азии, также практически не было. Однако очень частыми были находки монет с портретами царя Лисимаха (323-281 годы до н.э.), которые после смерти Александра имели широкие хождения по этим землям. Именно он, на этих монетах, был изображён в головном уборе, украшенном закрученными рогами горного азиатского козла муфлона. К тому же, на монетных изображениях обруч к которому прикреплены рога, плохо заметен в пышной развивающейся шевелюре правителя. Создаётся полное впечатление, что рога вырастают прямо из головы. Внешнее портретное сходство на аверсах монет между Александром и сменившем его правителем было идеальным. Серебряные монеты с портретом правителя «обладавшего рогами» сохранялись в кладах как сокровища или часто использовались в виде подвесок-талисманов. Впоследствии, образ Александра стал ассоциироваться с этим «рогатым» портретом…

Несомненно, что, по мнению Александра Македонского, культура народов Азии (складывавшаяся в течение тысячелетий) была не достойна собственного существования – Персия и подчинённые ей народы были, в первую очередь, врагами. Думаю, что культура Македонии, перенявшая не только богов, но и язык, одежду, повадки греков была, не более прогрессивна для человечества. Ведь в то время, когда культура народов Азии возвысилась как пример высокоинтеллектуальной и богатой созидательной ауры, именно в этот момент, не только Македония, но и древняя Греция была на уровне полудикости в сравнении с великолепием идеологии духовности Персеполя Ахеменидов. Однако к образу этого, несомненно, не ординарного деятеля мы ещё вернёмся в нашем исследовании чуть ниже.

Подлинная ложь, облачённая в мифологему, входила в наши учебники. И уже наши дети, а за ними и внуки, верят в древние россказни о римских цезарях – Калигуле, Коммоде, Нероне, бывших выдающимися реформаторами античности. Мифы о них сочинялись самими сенаторами Рима. А муза Истории – Клио, как известно, любит весело посмеяться над нерадивыми всезнайками «старины глубокой». И миф, о якобы сумасшедшем Нероне мы уже успели заучить. Об этом императоре мы знаем по записям аристократа Тацита, самого ярого врага Нерона (так что объективность была не в чести у этого автора). Но, вот подумать по-человечески, и некогда. Зачем Нерону сжигать Рим? «Вечный город» только за двести лет (сюда входит и время правления Нерона) сгорал дотла 80 (восемьдесят) раз! Это, практически, каждые 2,5 года. Чтобы осуществить экономические и социальные реформы не надо сжигать городов или разрушать целые улицы и районы в них, как это делают часто сегодня. Когда в 64 г. н.э. взвился над Римом пожар, Нерона и в городе-то не было. Стоит при этом знать, что город в основном был выстроен из дерева, поскольку жилища имели от шести до восьми этажей, где сразу жило множество семей. После пожара император принялся перестраивать свою столицу. Именно с этого момента Рим становится каменным городом, и дома уже строились с применением бетона. Жители, пострадавшие во время пожара получали бесплатный хлеб и помощь при строительстве новых каменных домов. Но сенаторы недовольные уменьшением собственной власти стали распускать слухи о поджоге императором. Затем, когда этот поклёп не возымел действия, они же свалили всю вину за поджог на сектантов-христиан и потребовали их наказания. Ни обращения Петра, руководившего этой еврейской сектой, ни его призывы к милости не оказали никакого действия на тех же сенаторов Рима. Их участь была уже предрешена, их казнили, и опять же вину за попустительство христианам возложили на императора. Независимое от сената правление Нерона раздражало всю аристократию. Заговоры против него плелись постоянно, по нескольку в год. Даже мать Нерона Агрипина, забыв о том, что это она привела его к власти, сама затеяла губительную интригу против сына, и это стоило ей жизни.

Когда чиновничья орда, облачённая званиями «сенаторов», не желает или не умеет разумно руководить жизнью страны, то не проще ли заменить их любой, даже состарившейся лошадкой-клячей, как это сделал Калигула, который понимал о пагубности затаскивания народа в рамки уже отживших традиций правления и в назидание, демонстрируя своё презрение к тупости вельмож, ввёл в Сенат свою лошадь. И вот тогда-то, патриоты издыхающих империй и начинали сочинять мифы о невменяемости реформаторов.… А мы, их с упоением учим в наших школах, потому что по-прежнему живём уже в издохшем имперском социалистическом прошлом.

Такая мифическая история является благодатной питательной почвой, как я уже говорил, для бурного произрастания национального. Историки, которые обучают наших детей, а до этого вдалбливали в наши головы несусветную дребедень, даже не имеют понятия о том, что, например российский военный флот оказал США громадную помощь в обретении независимости во время американской Гражданской войны. Не помнят эти учительствующие историки и того, что русские дружины входили в Константинополь, точно так же, как чуть позднее именно российские полевые армии успешно штурмовали и захватили Пекин! Если вы этого не знали, то немедленно выбросьте все исторические учебники в макулатуру.

С каждым десятилетием амнезия историков всё более и более прогрессирует и чем активнее идёт этот процесс, тем радостнее сочиняются новые, порой абсолютно абсурдные, мифы. В школьных учебниках уютно устроился полководец и народный герой Богдан Хмельницкий. Образ этого порядком мифологизированного деятеля вдалбливается в сознание молодых людей как наиболее прогрессивного украинского деятеля способствовавшего объединению Украины и России (хотя совершенно непонятно чему можно было объединяться, когда как сама Украина есть ничто иное, как часть окраины Руси), но при этом абсолютно умалчивается тот истинный факт, что руки этого героя обагрены кровью десятков тысяч евреев, вырезанных им как в Украине, так и в Польше.

Или, например, какой-нибудь правитель средневековья, по жизни – несчастный неудачник, которого не уважала даже жена – Огэ-Бегум, происходившая по материнской линии от золотоордынского хана Узбека (1312-1342 гг.), поскольку благодаря этому он получил право принять титул «курагана» и поэтому достиг царственного престола, обладавший ярко выраженной гипертрофированной любовью к гороскопам, и ничего не предпринимавший без указующих знаков звёзд, любимым занятием времяпрепровождения считал очень дорогие облавные и соколиные охоты, слыл любителем (недешевых) шумных бесконечных застольных возлияний (в которых принимали участие и представители высший духовной иерархии ислама), собиравший вокруг себя славословящих поэтов и сказителей, величайших учёных-астрономов того времени, которые могли, используя эту страсть султана, воплотить свои научные замыслы. Но, чтобы точнее и правильнее составлять эти гороскопы, нужны, конечно, астрономические инструменты и новые таблицы звёзд…

Имя Улугбека в истории Самарканда ассоциируется не с экспансией, разграблением и порабощением других государств, как было в случае его деда Тимура, а с науками и знаниями. Улугбек был не совсем удачным воякой. «С помощью господа Бога, великий султан, покоритель царей и народов, тень Божья на земле, опора постановлений сунна и закона Божеского, государь всемогущей веры Улугбек-Гураган (да продлит Бог время его царствования и правления) предпринял поход в страну джетов и монголов и от того народа возвратился в эту сторону невредимым, в 828 новолунном году (1425 г.)» – надпись на скале у «Тамерлановых ворот» в Джизакской области Республики Узбекистан. Как говориться: «Слава Богу, что ноги унёс и возвратился в эту сторону невредимым!» и голова, пока ещё оставалась на плечах. Есть ещё одна официальная, увековеченная в камне, надпись об этом государственном деятеле:

 «Это светоносная могила, это славное место мученичества, этот благоухающий сад, это недосягаемая гробница есть место успокоения государя, снисхождением которого украшены, услаждены сады Рая, осчастливлен цветок райских обитателей, – он же – прощёный султан, образованный халиф, помогающий миру и вере, Улугбек-султан, – да озарит Аллах его могилу! – счастливое рождение которого совершилось в месяцы 796 года в Султанийе, в месяц зулжидже 810 года в «городе Безопасности» в Самарканде, он стал полновластным властителем в наместническом достоинстве, подчиняясь же приказаниям Аллаха, – «каждый плывёт до назначенного ему срока», когда время его жизни достигло до положенного предела, а предназначенный ему Судьбою срок дошёл до грани, указанной неумолимым роком, – его сын совершил в отношении его беззаконие и поразил отца остриём меча, направившись к дому Милосердия своего Всёпрощающего Господа 10 числа месяца рамадана 853 года пророческой хиджры» - это надмогильная надпись на каменной плите, под которой в углублённой нише стоял саркофаг из серого Газганского мрамора. На плите лежат уже ни одно столетие окаменевшие рога горного козла архара. Сумрак и тоскливый, без малейшего движения, воздух в подземном склепе величественной родовой усыпальнице Гур-Эмир в Самарканде.

Строительные работы, начатые Тимуром, продолжились, и соборная мечеть Биби-Ханым, мавзолей Гур-Эмир, погребальный комплекс Шах-и Зинда были Улугбеком достроены. Его желание распространять знания и научную мысль привело к появлению новых медресе в Бухаре, Гиждуване, Мерве и Самарканде. Появилось медресе его – Улугбека имени, и в Герате, в столице государства Шахруха – настоящего политика. Увлечение астрологией, подталкивали Улугбека к привлечению к себе учёных и ремесленников со всей Азии. Среди учёных были такие известные на Востоке люди, как «Платон своей эпохи» Казы-заде Руми, Маулян Гияс Ад-Дин, Джамшид аль-Каши, «Птолемей своей эпохи» Мухаммеда Али-Кушчи и другие. Уровень учености и знания этих учёных был необыкновенно высок. Одним из редких документов того времени является письмо Джамшида аль-Каши своему отцу: «Можно видеть воистину царскую доброту и щедрость Улугбека. Он проявляет необыкновенную доброту и благородную щедрость души, когда обсуждает какую-то научную проблему со студентом медресе. Он считает, что нет места лести, когда говоришь о науках. Если кто-то принимает истину слепо, он стыдит того словами. Другие учителя тоже присутствуют в обсерватории. Здание (обсерватория – В.К.) построено, приступило время работы. Все инструменты разложены, и мы наблюдаем звёзды, делаем записи, из полученных данных извлекаем научные знания».

«...Если кто-то принимает истину слепо, он стыдит того словами...» - вот поистине мудрые слова пророчествующего человека, ибо особенно активно пропагандируемая «истина» на поверку может оказаться очередным одурманивающем сознание мифом.

…Вот только тогда, когда начинаешь внимательно вдумываться в подлинные, а не написанные для учебников, исторические события, то понимаешь, что «великого звездочёта» убили не по наущению злобствующего духовенства, как это нам вдалбливали со школьной скамьи, а из-за примитивной, обычной для того времени, семейной разборки, к которой была ещё добавлена и ненависть из-за несправедливого дележа, награбленного барахла. Но этот и другие деятели Востока сегодня не являются темой нашего исследования. О них, возможно, мы поговорим потом…

…В иной плоскости человеческой нравственности лежат события, когда осознаётся историческая роль религиозных деятелей, восстанавливаются (а точнее – украшаются) мемориальные комплексы, к примеру – имама Аль Бухари, Аль Мотуриди, Аль Гиждувани. Из забвения возвращаются мазары (гробницы) религиозных шейхов – Хаким-и ат-Тармези, Баха ад-Дина Накшбанди, Ходжи Ахрара, Маздум-и Азъама. Но, поверьте мне, прикосновение к духовному величью, как и молитва – это интимная просьба и беседа с Богом, которая не нуждается в толпе. Выстроив архитектурный комплекс вокруг могилки почитаемого шейха размером со стадион «Пахтакор», не прибавляется внутри нас духовного трепета и почитания. Эти замашки грандиозности, в прошлом, демонстрировали не больше не меньше, как богатство власти и собственную значимость правителя. Ещё бы – вот тот, кто может возвеличить забытого проповедника религиозного учения чуждого древнему менталитету народа или поставить на пьедестал ничтожного, который вещал молитвы на чужом, для этого же народа, языке!

Например, такая одиозная фигура, как Ходжа Ахрар, сегодня в Узбекистане, просто, богопочитаема. Никто не задумывается над тем, почему это имя человека, чья недобрая слава осеняет всю политическую историю Узбекистана второй половины XV столетия, так востребована политиканствующими крикунами? Глава «нищенствующего» религиозного ордена Накшбандия, но сам – крупнейший земельный магнат и денежный толстосум, чьи богатства, по словам современника «выходили за пределы границ и измерений и были вне площади счёта и круга чисел», полуграмотный шейх, люто ненавидевший книжную учёность и точные знания, Ходжа Ахрар сыграл роковую роль в развитии среднеазиатской культуры, центр которой после убийства Улугбека окончательно переместился в Герат. Во времена Ходжа Ахрара, фактического главы государства, при котором последние тимуридские правители Мавераннахра играли роль послушных марионеток в руках «благословенного имама», в Средней Азии мало что строилось достойного восхищения или хотя бы памяти. Только благодаря этому «деятелю», некогда величественная империя, была охвачена полнейшим мракобесием, которое позволило властолюбцу «демократического» толка Шейбани-хану, объединить разрозненные племена кочевников, среди которых основными были племена узбеков, захватить среднеазиатские пространства и окончательно похерить былое величье и интеллектуальное могущество, созданное потом и кровью согнанных полурабов, которым, по большей части, не суждено было вернуться в родные города и страны. Ничтожество становиться на это время критерием истинности и тем самым привлекает к себе любопытствующих, которые абсолютно не склонны в силу сложившихся политических обстоятельств хотя бы к малейшему логическому анализу.

В отношении же той страны, которой посвящена настоящая статья, мы имеем прямые сведения о варварском уничтожении в 712 г. н.э. арабским полководцем Кутейбой ибн-Муслимом научной литературы хорезмийцев и истреблении и изгнании их ученых, носителей древней местной культурной традиции. Великий хорезмийский ученый рубежа X и XI вв. Абу-Райхан ал-Бируни сообщает нам в своей книге о летоисчислениях древних народов:
«И всеми способами рассеял и уничтожил Кутейба всех, кто знал письменность хорезмийцев, кто хранил их предания, всех ученых, что были среди них, так что покрылось все это мраком, и нет истинных знаний о том, что было известно из их истории во время пришествия к ним ислама.».

Скудные обрывки сведений, относящихся к истории среднеазиатских народов между VI в. до н.э. и VII в. н.э., наука могла почерпнуть лишь из посторонних Средней Азии источников – древнеперсидских надписей, сообщений греческих и латинских, армянских и сирийских географов и историков и древней китайской историко-этнографической и географической литературы. Некоторые сильно искаженные и трудные для использования фрагменты среднеперсидской исторической традиции дошли до нас в арабо-персидской средневековой передаче. Совсем ничтожные сведения дают нам индийские памятники. И, наконец, количественно обильный, но по своей недатированности и самому своему характеру чрезвычайно трудно приурочиваемый к определенному времени и месту материал содержат священные книги зороастрийской религии и среднеазиатско-иранский эпос, дошедший до нас в персидской версии Фирдоуси.

Самообман приятен. Мифы мы создаём сами, а точнее – позволяем политиканствующим лопарям «втирать их в наши уши». И кажется, упиваемся красивостью надуманного, прячемся за него в надежде на спокойствие душевное и физическое, но на самом-то деле, в реальной жизни, которую пытались разукрасить как пасхальное яйцо, летим к чёртовой матери в бездну невозврата. Но тщетны наши стремления, отринуть себя от бездны, ибо изначально ложны помыслы наши: взоры устремлены не на икону, а на циферблат: сколько ещё осталось? – gaudeamus igitur! Наша же – азиатская интеллигенция за столетие не выдала ничего близко стоящее к тому уровню духовной мысли, которая так грезится современникам. Я не имею ввиду литературные проявления этих народов, которые стали истинными магическими сокровищами современной цивилизации. Но, вот потребность этого народного духовного прозрения, сейчас ещё более востребована, чем когда-либо. Потом, у нас как-то принято и стало уже само собой разумеющимся, что духовность и религиозность – это одно и то же. Ничего подобного!

Аргументы и факты исследования.
«Объективность в чистом виде является абсурдной абстракцией. К знанию приходит не безразличный человек. Нет, сам интерес является условием возможности познания».
                Ратцингер, кардинал.

Факт первый: Город великих мифологем.

Самарканд – один из самых великолепных городов Центральной Азии. В то время, когда Александр Македонский впервые прошёл по его улицам, то город уже несколько столетий был столицей великого Согда – фактическим центром среднеазиатского мира, о котором уже в IX-VIII веках до н.э. говорится в Авесте – священной книге зороастрийцев.

Через город проходили караваны Великого Шёлкового пути, которые вместе с диковинными и бесценными товарами привозили мифы и предания с берегов Тихого океана и Средиземного моря, степей Евразии и горных селений Памира и Гиндукуша. На шумных и бурлящих базарах звучало многоголосье разноязыких народов – зороастрийцев, буддистов, христиан, мусульман, иудеев. Каждый спешил рассказать свою историю о самых великих героях, каких знало человечество того времени, о самых мудрых пророках, которые провозглашали общечеловеческую Истину и, казалось, что весь мир спешит сюда, чтобы поведать самое сокровенное, что у них есть – свою безграничную Душу.

Груз памяти тысячелетий лежит на седых стенах Самарканда – величественного города. Волею Судьбы, этот город был не только важнейшим перекрёстком торговли, но и стал истинным зенитом Центральной Азии – громадного кочевого мира. Самарканд собирал в стенах своих медресе, караван-сараев и странноприимных домах проповедников всех мыслимых религиозных учений из самых разных стран всего подлунного мира.

О храмах Огня в Самарканде сохранилось краткое сообщение у историка арабского завоевателя Кутейбы ибн Муслима. В этом рассказе историк Белазори повествует, что во время осады Кутейбой Самарканда, фортуна отвернулась от полководца, и он долго не мог захватить город. Однако осада закончилась заключением договора между арабским военачальником и жителями города. В договоре имелся пункт о передаче арабам «домов идолов и огня». Несмотря на краткость этого сообщения, оно свидетельствует, что с такими храмами арабские завоеватели действительно столкнулись.

К этим, информирующим нас сочинениям, можно отнести и рассказ автора пехлевийского географического сочинения, составленного в IX веке в Нишапуре под названием «Шахристанхайи Иран», о храме Огня в Самарканде.

«В области Востока, - сообщается в нем, - Кавус, сын Кавата, заложил основание столицы Самарканда. Сиявахш, сын Кавуса, закончил его. Хосров, сын Сиявахша, родился и установил чудотворный огонь Врхран (главный огонь зороастрийцев). После этого Заратуштра принёс религию. По повелению Виштаспа он начертал 1200 глав письмом писания (авестийскими алфавитом) на золотых пластинах и положил в сокровищницу того (храма) Огня. После этого проклятый Сакандар сжёг их и бросил в море (вероятно, имеется ввиду - реку) религиозные писания семи владык. Семь владык означает: семь владык было там (в Самарканде): Джам, Фретон, Манчихр, Кавус, Кай-Хосров, Лохрасп и Виштасп. После этого проклятый Тур Фрасиак сделал место пребывания богов капищем дэвов».

В этом тексте явно выделяется одно недоразумение. Первый издатель его перевёл вместо «семи владык» – «семь храмов».* К.А.Иностранцев ввёл эту ошибку и в русскую научную литературу.* Вслед за ним и С.П.Толстов повторяет версию о семи храмах Огня в Самарканде. В действительности, речь идёт об одном храме. Привычка исследователей ссылаться на ранее опубликованные работы, при этом, не проверяя текстов первоисточников, не нова и можно было бы привести немало примеров подобных ляпов. Но оставим это «на-потом». А пока, следует обязательно отметить, что самое любопытное в этой ситуации, несмотря на положительность роли, отведённой поэтом Фирдоуси в «Шахнаме» герою Афрасиабу, в этом случае, именно он превращает храм Огня в «капище дэвов».

В этих легендах и описаниях рассказывается о факте борьбы за сохранение религии, которую «Заратуштра принёс» в Самарканд. Уже в исторической ретроспективе, в рассказе о войне тюркского правителя, ябгу (князь) Кара-Чурин, на которого Фирдоуси перенёс имя одного из правителей эфталитов – Шавака (в таджикском произношении – Сова) с Бахрамом Чубиной в 588 году, поэт повествует:
«…В Иран с тем намерением направился Сава-шах,
Чтобы не оставить ни трона, ни печати, ни кулаха (короны),
Чтобы сравнить с землёй храмы огня,
Не оставить ни праздников Ноуруза, ни сада».

Храмы огня, разумеется, сравняли с землёй, но сделано это было значительно позже.
Архитектурные памятники Самарканда, несомненно, являются энциклопедической коллекцией строительного гения архитекторов из Тебриза, Дамаска, Исфахана, Шираза, Герата, которых насильственно свозил в свою столицу Эмир Тимур. Удивительные и немыслимые по красоте вычурные орнаменты из изразцов и поделочных камней украшавшие стены зданий служили всегда, как бы естественной декорацией к сценариям исторических преданий и легенд, которыми рассказчики радовали своих слушателей. Здания мавзолеев, медресе, древних мостов и торговых куполов, мечетей и минаретов как бы иллюстрирует легенды, изложенные в таинственных текстах.

Одним из самых ярких самоцветов в ожерелье памятников города, является культово-погребальный комплекс Шах-и Зинда. Но и к этому комплексы мы вернёмся чуть позже, а пока следует отметить, что ни в коем случае нельзя оставлять обрушившимися намогильные архитектурные строения. Долг потомков помнить и заботиться о могилах предков, ибо память никогда не простит нам «манкуртизма».

История никогда не простила бы нам беспамятство в отношении величественного и легендарного «сердца» Самарканда – Регистана. Ну, никак нельзя было оставлять обвалившимися и погрязшими в вековом мусоре седые здания мудрых медресе. Здания реставрировались в течение многих десятилетий, пока не обрели приличествующий им вид. Поэтому столько людей сегодня стремится попасть на эту красочную площадь. Мудрость влечёт к себе и облагораживает людей. Но и здесь, надо всегда помнить, что плов никогда не жарят! Я знаю, о чём говорю.

Мне и самому не раз приходилось принимать участие в реставрационных работах и на этих памятниках. В 1994 – 1996 гг. мне пришлось руководить археологическими раскопками на реставрационных работах в Гур-Эмире и соборной мечети Самарканда – Биби-Ханым. При этом архитекторам-реставраторам на гробнице Тимуридов, удалось восстановить пространство самого мавзолея полностью и в мельчайших деталях и, в то же время, выявить и сохранить давно разрушенные сооружения, которые располагаются по всему периметру мавзолея. Эстетическое восприятие памятника от такого «разнообразия» только выигрывает.

Сложнее обстоит дело с этической стороной вопросов реставрации архитектурных памятников. Несколько лет спустя, именно в этой части реставрационных работ, я писал в одной из своих статей: «……Беги, беги прохожий из этой сковородки, в какую превращёны были эти благоухающие сады возвышенной философии! Спеши отсюда, пряча гордость и свои благие намерения, коими ты был одухотворён. Утри слёзы скорби по осквернённым гробницам, где покоятся только тела нетленных мыслителей, ибо их храмы вечных душ превращены в торговые лавки ремесленных подельщиков. Не найдёшь ты здесь даже следов духа высокого познания, а только две нелепые своей формой и размерами заводские трубы, как у карточного шулера, подменят место взывания правоверных к богоугодному действу. Чему внимать пилигримам, когда вырублены сады наслаждений и вместе с виноградными лозами уничтожен нектар вселенского Знания. Изгажены и засыпаны родники раздумий, убита форель красоты, умерли хаузы благочестия. Осиротели и без того бездомные странники Мудрости, ибо их храмы постижения и знания, как в самаркандском Регистане, превращены в подмостки увеселений и капища торгашей. Нет давно в сердцах людей этого города трепета благоденствия, они – сердца, кажется уже окончательно, порабощены отъявленным прохиндейством. Ангелы ушли из этого многострадального города».

Находятся же полные энтузиазма «горячие головы» из близких северных стран, которые предлагают разместить напротив Регистана глобальный туристический центр. Мол, стоимость мест в гостинице, размещённой вблизи архитектурных памятников, будет фантастически высокой! Увы! Подобные проекты, кроме дилетантского незнания эстетической специфики восточного города, ничего под собой не имеют. Но, кроме этого, несомненно, ещё и полное неуважение к исторической памяти и национальному достоинству народа, воздвигнувшему эти шедевры…

Проблемы исторических городов, их возникновение, внутренняя структура, динамика развития и проблемы урбанизации общества в последнее время всё более привлекают внимание историков, архитекторов, археологов, социологов, философов и психологов. Изучение этих вопросов, направленности и тенденции намечающихся процессов имеет первостепенное методологическое значение. Восточный город и его жизнь в данном случае занимает особое место.

Арабское завоевание города в 710 году н.э. не принесло значительных разрушений и почти не нарушило жизни города. Он продолжал развиваться и расти. На юге и востоке Афрасиаба находились утопающие в садах районы ремесленников. Археологические раскопки этих участков города выявили остатки гончарных печей, остатки стеклодувных мастерских, кузнечных дел мастеров и чеканщиков. Арабские завоеватели, просто-напросто, превратили храмы Самарканда в мечети, а святые места и былые капища в мазары исламских святых. Но об этом подробнее, ниже по тексту.

После набега монгольских орд Чингисхана центр города переместился к югу, где на равнинах прежде были селения с развитым сельским хозяйством. Даже после полного разорения города, там ещё оставалось население. В 1340 году н.э. – спустя более чем столетие с момента нападения монгол, по свидетельству Ибн-Баттуты, город ещё нёс на себе следы последствия набегов орд. Путешественник писал: «Я приехал в Самарканд, один из самых больших и идеально красивых городов мира. Он расположен на берегах реки, где горожане прогуливаются после вечерних молитв. Здесь когда-то были большие дворцы по берегам реки, но большинство из них в руинах, как и сам город, там нет ни стен, ни ворот. Рядом с городом могила Кусама ибн-Аббаса (Шах-и Зинда), который принял смерть мученика во время захвата Самарканда. Его жители посещают это место каждое воскресенье, посещают его и татары, приводя с собой рогатый скот, овец, принося деньги, как было ими обещано. Всё это используется на содержание гостиницы для путешественников и паломников».

Как я уже отмечал, Самарканд – один из древнейших городов Востока, который в отличие от многих столиц великих империй и царств, продолжает жить, не канув в Лету. Даже, несмотря на то, что в году весь город, буквально поголовно был вырезан, ворвавшимися воинами последнего из тимуридов – Захиретдина Бабура, бывшего удельного владетеля Ферганы, выгнанного Шейбани-ханом со своей родины, а потом и из разрушенного Самарканда, но известного сейчас в истории, как основателя династии «моголов» в Северной Индии и поэта, автора книги «Бабур-намэ». Это был последний из представителей династии Тимура и уже никто из его потомков больше не возвращались в Мавераннахр. Вопреки полному разгрому и неоднократному разрушению города, историческая память продолжает совершать каждодневное чудо – воспитывает и вдохновляет своих жителей. А значит и имеет будущее. То самое будущее, которое в угоду извращённых нравственных идеологий, пытаются в течение более столетия обезглавить…

Почему я, сегодня перечитывая поэтические строки (кстати, наполненные с изрядной долей бахвальства) «гуманиста и поэта» Бабура, забываю о том через какие тайные кинжалы и яды он пришёл к власти? Почему это я не помню о том, что, удирая из Ферганы от кочевых узбекских племён, он приказал (как и его далёкий предшественник – Александр Великий) вырезать всех жителей Самарканда, поскольку люди не хотели его – «тимурида», признавать за правителя и впускать в город? А может быть взахлёб сочинённые мифы о Бабуре, который сколотил из разно шатающихся афганских племён армию и, буквально, поработил Северную Индию, а его путь к созданию так называемой «Могольской» державы превратился в невысыхаемую реку человеческой крови, представили мне этакого поэта с одуванчиками в руках и вздыхающего по своей возлюбленной глядя на луну, а всё остальное это уже не так важно? Не нас же он с вами убивал и сжигал заживо, в самом деле!

Куда девались характерные для любого восточного анклава ремесленные кварталы? Где эти уникальные названия махаллей и мауза, которые говорили не только о кустарных производствах его жителей, но и о духовной памяти внутренних ценностей её людей? Как получилось так, что бесценные градообразующие реликвии растворились без следа за обезличенными нагромождениями типового строительства и псевдо европейского стиля?
Образ Самарканда складывался тысячелетиями, достигнув к XIV-XV векам своего апогея. Но, сегодня безнравственные железобетонные «типовые» монстры поглотили Сузангаронские и Каландарханинские ворота. Под асфальтом покоятся остатки ворот Оханин (Дарвазойи Шох), которые мне удалось обнаружить поблизости от Сиабского рынка и оконтурить во время археологических наблюдений. Эта же участь постигла Наубехарские, Дагбитские (Пойии Кабок), Бухарские ворота. Потеряны в памяти мосты Пули Арк, Пули Гатифар. Прочно забыты названия городских каналов Чокардиза, Шавдор, Джуйии Дониёр-бек, Новадон и Оби Машхад. Только провидению удалось сохранить жалкие остатки древнейших стен Девори Кундалаг и Девори Килоят, которые сейчас интенсивно уничтожаются. Увы! Делается это только по незнанию или от равнодушия к памяти многих и многих поколений жителей города?

Такое пренебрежительное отношение привело уже к невосполнимым утратам. Изменяя историческую топографию города без учёта планировочной и пространственной структуры, основанной на научно подтверждённом градообразующем потенциале, происходит и временной излом в исторической памяти людей.

Кто сегодня помнит о гузарах прекрасного Самарканда? Даже названия Варснин, Фенек, Фурухшид, Гадавад, Сухашин давно забыты. Ещё быстрее были забыты имена тех, кто позволил себе вольное суждение, – что есть вечное, а что преходящее, когда утверждались проектные планы архитектурных реконструкций. Возможно, что были среди них и профессиональные архитекторы, но абсолютно точно то, что среди этих людей не было рождённых городом, а потому «любящих трепетно и нежно» память Самарканда…
Праздники нужны людям. Они являются истинным апофеозом каких-то конкретных этапов в жизни общества, показателем того радостного состояния, которое заслуженно наполняет сердце человека.

Становится, как говорят в народе – «доброй традицией» отмечать новые юбилеи древнего города Самарканда, областного центра Республики Узбекистан. Когда-то, первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидов, с неописуемым рвением благоустраивал свой родной городок Джизак, но всё же решил отпраздновать юбилей – 2500 лет городу Самарканду, как одному из древнейших городов Средней Азии. Сегодня с ещё большим вдохновением, мы не мелочимся и, от щедрот своих, прибавили к возрасту города, аж – 250 лет!

Начали мы свой нескончаемый праздник с юбилея Мирзы Улугбека. Потом в 1996 году в связи с 660 летним юбилеем Эмира Тимура, центральную часть города начали перестраивать, точнее – многие здания были просто снесены, а на их месте посажены низкорослые деревца, а земля украшена бетонными покрытиями, которые в условиях азиатской жары, большую часть года изображает раскалённую сковородку. Теперь мы, «слава Аллаху», каждые пять и десять лет отмечаем юбилеи «нашего выдающегося предка Эмира Тимура» - устроителя города и душегуба многих народов Востока. Вместе с награбленными сокровищами покорённых стран и разорённых городов, «…наш образец для подражания» – по словам первого Президента Ислама Каримова, сгонял в Самарканд вместе с рабами и тысячи строителей, архитекторов, художников и ремесленников, которые и создавали «восточный ренессанс». Потом началась вереница юбилеев исламских имамов – Аль-Бухари, Абу Мансура Матуриди, Ходжа Ахрора Вали и так далее…

Но, шутки в сторону! Меня уже многие годы не покидает ощущение, что я нахожусь в самом центре какой-то фантасмагории, где логика и здравый смысл рассыпается в прах под напором внешних обстоятельств, смысл которых я не могу никак понять. Вероятно, мой возраст, не позволяет осмыслить построение нового мифа, в Республике, атмосфера которой вобрала в себя такое явление как социалистический капитализм. Вся властная структура страны, воспитанная на коммунистических идеалах, «заскочила в последний вагон поезда мчащегося в капитализм». И теперь, с чувством полной свободы, мы летим в пропасть культурной нищеты, долгов, зависимости, которую стыдливо прикрывают словом - инвестиции!

Незнание рождает отрицание: если я не знаю – значит там и знать нечего… В результате такого поощряемого незнания и отрицания – цепная реакция безнравственности.
При всём уважении к научному обществу, нельзя отделаться от мысли, что оно было введено в заблуждение (чему есть ряд внутренних и вне научных причин), что на его голову был надет шутовской колпак релятивизма. Осознавать это больно и унизительно, но горький и трудный путь очищения необходим не только нашей, отечественной, науке…

Кто-нибудь из академиков или Президиум АН поставил на повестку дня вопрос о природе и способах натягивания шутовских колпаков на голову науки? Вместо этого, наша «высокая наука» с большим энтузиазмом взялась за выдавливание и «чистки неугодных» - тех, кто согласно Конституции страны имеет право мыслить так, как считает нужным, а не выгодным, угодным или просто безопасным.

Однако откуда же, всё-таки появилась эта дата основания города – тем более с такой неимоверной точностью в пятьдесят лет? Вот тут-то и обнаруживаем мы, напяленный на нас очередной клоунский колпак!

Официальные средства информации заявили, что на древнем городище Афрасиаб, который считается древним Самаркандом, в годы независимости «…были полностью изучены самые нижние слои городского арка». Я, сразу отправился на окраину города посмотреть сооружения нижних слоёв Афрасиаба, но кроме отвалов земли и старого мусора, скопившегося от раскопок за десятилетия, ничего не увидел. Хотя те же информационные агентства рассказывали о найденных «…молельнях, дворца и оборонительной стены толщиной более семи метров». Там же сообщалось, что «…эта стена, построенная в VIII – VII веках до нашей эры, считается самым древним оборонительным сооружением в Центральной Азии». Вероятно, Академия наук Республики, которая снабжала журналистов этими сведениями, не знала о том, что всего в нескольких десятках километрах от Самарканда, таджикские археологи практически полностью раскопали древний город Саразм, который на три тысячелетия старше Самарканда! Не буду перечислять ещё боле двух десятков городов в Центральной Азии, которые насчитывают свою историю от трёх до пяти тысячелетий…

Тогда я прямо спросил у директора музея «Афрасиаб» Самариддина Мустафокулова о том, что эти 250 лет, не «нарисовали» ли из пропагандистских и идеологических соображений, а может быть только ради денежного транша на проведение юбилея от зарубежных спонсоров?

Официальный и озвученный в средствах массовой информации ответ директора музея гласил, что «…в последние годы при раскопках на городище Афрасиаб на большой глубине в фундаменте городской стены были обнаружены бесформенные кирпичи, (так называемые «гуваля»), которые датируются концом VIII, началом VII века до нашей эры. У основания эта стена достигала 5-7 метров ширину. Эти факты давали вполне веские основания предположить, что в этот период здесь уже был город, а не временное поселение».

Хочу объяснить, что «гуваля», это типичные для незначительных архитектурных сооружений своеобразные кирпичи, изготовленные из сырой глины иногда с примесью травы. По форме эти кирпичи напоминают узбекскую тюбетейку. Что уважаемый директор подразумевал под понятием «временное поселение», он объяснять не стал, потому, что сам не знает что это такое. Возможно, он имел в виду некие камышовые шалаши или юрты, присущие всем кочевническим культурам Азии? Однако следует напомнить Мустафокулову, что кирпич появился в Средней Азии уже во втором тысячелетии до нашей эры, а использование «гуваля» при возведении каркасных сооружений, всё же характерно для временных архитектурных строений. Оборонительные стены в городах Центральной Азии и Китая сооружались из пахсы, но иногда и в комбинации с сырцовым кирпичом большого размера!

- Неужели находки этих бесформенных глиняных кирпичей под стеной, доказывают о времени существования именно города этого времени? – спросил я у Мустафокулова.
- Иначе, зачем построили такую толстую стену? – сказал он и продолжил: - Дополнительными аргументами стали и обнаруженные здесь, относящиеся к тому времени фрагменты посуды, хозяйственные сосуды большой ёмкости, расписная керамика. Находки были направлены во Францию, где был осуществлён самый прогрессивный (хотя, на мой взгляд, это далеко не так! В. К.), радиокарбонный анализ фрагментов, результаты которого позволили сделать вывод, что Самарканду 2700-2800 лет.
- Подождите, - возразил я. – Но битые куски посуды не говорят о том, что это был город. А где обязательные атрибуты городской жизни вся необходимая инфраструктура – фортификационные сооружения? Ведь кроме куска широкой стены, вы оборонительной архитектуры не нашли. Не нашли вы и улиц города этого времени. Нет базаров и площадей, и я уже не говорю о воротах. Неизвестно, где располагался военный гарнизон и тюрьма города. Нет и храмов, общественных и административных зданий, жилых строений горожан, элементов водоснабжения, ремесленных и иных производств. Город – это тысячи и тысячи жителей в течении, как вы считаете, многих столетий. А люди имеют ещё одну особенность – они умирают. Значит, у города с такой продолжительностью существования должен быть и некрополь, где сотни и сотни тысяч (если не миллионы) жителей нашли своё вечное успокоение!
- Знаете что, - сказал в ответ директор музея, - ещё в 1997 году учёные были готовы официально объявить, что Самарканду 2750 лет, но прошло десять лет дополнительных исследований.
- Получается, что сегодня мы должны с вами праздновать 2762-х летний юбилей города? – снова задал я вопрос.
- Я не знаю, сколько лет мы должны праздновать, - ответил Самариддин Мустафокулов, - но 26 июля 2006 года было принято постановление Президента Ислама Каримова «О подготовке и проведении празднования 2750-летнего юбилея города Самарканда». Он лучше вас знает, сколько лет Самарканду (Sic!!!).
- Но как же всё-таки быть с научными подтверждениями наличия города под более чем двадцатиметровым слоем земли, который до сих пор скрывает археологические остатки? – продолжал я упорствовать.

- Спросите об этом в Париже у ЮНЕСКО или Президента Республики (Sic!!!).
- И последний вопрос, простите, - спросил я. – Вы как директор имеете, естественно для нашей страны, учёную степень. Интересно какую?
- Я, пока ещё - кандидат исторических наук, - скромно ответил он.

Прощаясь с Мустафокуловым, я искренне поздравил историческую науку Узбекистана с таким ценным кадром, как он и тех, кто так точно определил юбилей города, а если говорить честно – мы праздновали юбилей куска стены из гуваляка!
Праздничные колпаки раздаются направо и налево, только напяливай и не задавай вопросов. Приказано – «ПРАЗДНОВАТЬ!», вот и веселись.

…Главная площадь Самарканда – Регистан, где было устроено празднование юбилея, была для всех жителей города недосягаема, ибо они не входят в число «избранных». Как сообщает пресс служба Президента, площадь была «заполнена участниками торжества – представителями широкой общественности». Так кто же эти «широкие общественности»? Оказывается – «…среди них представители посольств зарубежных государств в нашей стране, представители международных организаций, участники и гости Шестого Международного музыкального фестиваля, иностранные журналисты, туристы». Теперь нам объяснили, что послы, журналисты и туристы – это «широкая общественность». Значит мы, жители города – «узкая общественность»!

Действительно (кто бы спорил?), этот город достоин самых восхитительных слов, которые звучат в его адрес уже более тысячелетия. И громадная работа по сохранению исторических памятников, начатая уже более столетия назад, достойна самой высокой оценки, но колоссальная часть археологических памятников Республики сегодня беззастенчиво разрушается, в то время, когда по всей стране идёт, словно неотвратимая эпидемия, строительство громадных рынков, необъятных площадей, скверов, которые все названы в честь Эмира Тимура, зон отдыха, вероятно, от хронической безработицы среди населения. И, потом, ведь это забота главного Управления по охране и использованию объектов культурного наследия, которое за последние годы превратилось в ремонтно-строительную контору, которая распределяет «лакомые куски» государственного бюджета на реставрацию и консервацию памятников, среди частных подрядчиков из окружения руководства этой конторы.

Это не удивительно, ведь вместо научно организованной охраны и реставрации памятников, Управление выполняет функции строительного треста, а точнее – ремстрой конторы! Да и кто там будет охранять древнее достояние, когда само Управление возглавляет Равшан Мансуров - специалист по сельскохозяйственному химическому строительству? То есть, архитектор, проектировавший хранилища для сельскохозяйственных удобрений. Правда, этот «специалист по охране культурного наследия» имел большой опыт работы в должности заведующего складом Министерства по делам культуры, впоследствии переименованного в Министерство по делам культуры и спорта. Он умеет «правильно» организовать охрану и сохранение собственного статуса. Очень скоро, и этот начальник наверняка станет доктором исторических наук. С чем я, также бесконечно, поздравляю узбекскую науку. 

Был, правда, когда-то в Республике научно-исследовательский Институт по реставрации и консервации памятников культуры, но с подаренной нашей Республике из Беловежской Пущи независимостью, это учреждение, лишённое государственных средств, скоропостижно «скончалось». А, ведь этому Институту действительно не было равных по профессионализму специалистов-реставраторов во всей Центральной Азии. «Флагман сохранения культурного наследия», как когда-то величали этот редкостный Институт, тихо пошёл ко дну...

...И так, мы снова оказываемся на уникальном историческом архитектурном комплексе – Шах-и Зинда. Об этом архитектурном комплексе написано столь много самых разных книжек, что мне просто нет никакой надобности пересказывать, хотя бы толику уже известного. Нескончаемый поток путеводителей так подробно описали каждый архитектурный изыск комплекса, что добавить некую новую деталь к его характеристике, весьма и весьма проблематично. Однако не будем обольщаться своим всезнайством!

Популярный культовый центр расположен по внешнему склону крепостного вала южной части древнего городища Афрасиаб. Самая старая в своей основе, это группа строений комплекса Кусам ибн Аббаса. Археологическими изысканиями определён её возраст. Объект был основан в XI веке нашей эры. Археологическими исследованиями при благоустройстве памятника в 2005 году были обнаружены уникальные погребения в керамических гробах, обследования которых продолжаются и поныне.

Вообще, весь погребальный комплекс содержит захоронения Эмир-заде и племянницы Тимура Шади-Мульк-ага, Туглу-Текин – матери эмира Хусейна, который был одним из военачальников Тимура и сестры Тимура Ширин-Бика-ага, парочку неизвестных ныне (безымянных) мавзолеев и мавзолей Эмира Бурундука, а также мавзолей некого Ходжи Ахмада и комплекс младшей жены Тимура Туман-ага. Самым известным мавзолеем (после, разумеется, гробницы Кусама), это мавзолей величайшего среднеазиатского учёного-астронома Казы-заде Руми. Есть ещё и мавзолей, построенный неизвестно, пока, для кого, но условно называемый «Уста-Али», поскольку сохранилось лишь имя зодчего – уста Али из Несефа (Карши).

Одна из легенд о Кусаме ибн Аббасе, обнаруженная мной в одном из очень «закрытых», почему-то, архивов, гласит: «…У Аббаса, который приходится дядей самому пророку Мухаммеду (мир ему и слава делам его!), от жены были сыновья: Фазыл, могила которого находится в Сирии, в местности Ярмук; Абдулла, который был похоронен в Медине, где сам пророк ушёл на встречу с Всевышним; Кусам, который участвовал в омовении тела пророка.
Из всех сыновей Аббаса, только Кусам, как по своей наружности, так и по характеру очень походил на пророка исламского мира. В царствование Халифа Али, по его назначению, Кусам был хакимом в городе Мубараке в Аравии. В последующем же царствовании, по приказанию Халифа Маавиии, он отправился в Мавару-аль-Нахар вслед за полководцем Сагидом – сыном Халифа Османа, сделавшимся, после Убайди Зия, хакимом в Хорасане.

Самарканд был сдан арабским воинам, а жители обращены в мусульманство. Кусам во главе небольшого отряда арабских воинов был оставлен в Самарканде для укрепления власти и веры среди покорённых народов.

Он поселился в пещере близ Самарканда, на том самом месте, где ныне находится его мазар, и с большим усердием стал проводить истины новой религии для тёмных кафиров. Благодаря проповедям Кусама, население Самарканда приняло ислам, а его пещера сделалась местом сборища народа, приходившего туда с целью постигнуть божественные истины.

Проповеди Кусама, сына Аббаса, пользовались таким успехом, что очень скоро во всём Мавару-аль-Нахаре уже невозможно было встретить ни одного кафира. Эта популярность так пугала неверных, что однажды, они решились ночью напасть на Самарканд. В глубокой тайне, кафиры преодолели реку Кухак и возле городских ворот Аханин окружили Кусама и группу правоверных, которые в это время молились у местечка Банунджия.

Началась страшная битва. Кафиры, как морская буря набросились на маленькую горстку правоверных. Сражение продолжалось всю ночь до утра. Сабля Кусама, как беспощадная молния сокрушала полчища врагов. Неожиданно, святой Кусам был поражён в спину стрелой, выпущенной из лука. Светоч ислама упал на землю замертво. Правоверные окружили тело своего учителя и бились с неверными до самого предела, пока Хазрет Джабраил не поднял их души на своих крыльях и не перенёс в чертоги пребывания пророка (мир ему и благодать вечности!).

Кафиры обрадовались своей победе и окружили тело Кусама, сына Аббаса. Они отсекли у мёртвого Кусама голову, надеясь показать её всему миру, чтобы доказать смертность мусульманина. Но, неожиданно Кусам встал и схватил свою голову у врагов. Прижал её к себе правой рукой, а левой размахивая нагайкой, проложил себе путь к пещере. От каждого взмаха плётки, сотня кафиров падала замертво. Потом он скрылся в своей пещере, в которой был колодец, и с того времени он оттуда не показывался. Неверные бросились за ним в пещеру, но она и колодец оказались заваленными громадными камнями.

В последний миг, перед тем как скрыться в пещере, Кусам бросил у входа этой пещеры свою нагайку, от которой впоследствии выросло дерево, растущее без всякой поливки и по сиё время. Вы его можете увидеть в конце коридора по восточной стороне на кладбище Шах-и Зинда. Все паломники к святому месту обязательно приходят к этому чудесному дереву, которое называется – «дарахти-камчин» (дерево нагайки). По поверию умных людей, дерево это обладает чудотворными свойствами. Если не рожающая женщина проглотит только одну ягодку этого дерева, то она обязательно родит ребёнка желанного ей пола. Я сам видел это дерево, которое напоминает акацию и ежегодно приносит в небольшом количестве ягоды. Шейхи мазара собирают эти ягоды и угощают ими мусульманок, желающих иметь детей.
Но я обязан рассказать о том, что чудеса, связанные с могилой святого Кусама, происходят все эти столетия…».

На сегодня известно ещё три варианта этой легенды, которые практически идентичны между собой. Разняться только незначительные детали. Например, по другой известной легенде, у святого Кусама голову отрубили во время битвы. Но во всех них (легендах), основным показателем является «отсечённая голова» и чудесное оживление святого, уход его под землю в колодец и пребывание там до божественного Суда.

К этой удивительно «героической» легенде я хочу добавить несколько дополнительных штрихов. Существует подобное предание, связанное с именем Наджм ад-Дина Кубра, основателя влиятельного в Хорезме и на юге Казахстана суфийского ордена кубравиййа. Его могила находится в Куня-Ургенче. Рассказывают, что при взятии Хорезма Хулагу-хан отрубил Наджм ад-Дину голову. Святой шейх одной рукой взял свою голову, а другой схватил самого хана за волосы и потащил его в сад. В этом прекрасном саду Наджм ад-Дин и умер, но перед этим успел наставить язычника на путь истинный – тот принял ислам!

Точно такая же, практически, история с отрезанием головы, приключилась с известнейшим поэтом-мистиком Бабарахимом, имевшим прозвище Дэвона-и Машраб. Поэзия этого человека очень хорошо известна среди узбеков и таджиков. По легенде, Бабарахим погиб в Балхе. Его сначала хотели повесить, но он, дабы принять мученичество, как полагается, упросил, что лучше будет, если ему отрежут голову. Затем, взяв свою голову в руки, он отправился в Мекку. Вроде бы, пророк Мухаммед якобы предвидел его судьбу и завещал, чтобы святого похоронили в местности Ишканмиш близ Балха.

Факт второй: Культ мёртвой головы.

Итак, достоверно комментируемый мною факт – отсечённая голова святого проповедника. Факт небезынтересный. Факт многогранный. Не буду пока останавливаться на том, что в древних религиях Востока существовал культ «мёртвой головы». Даже грабители могил, обыкновенно не извлекали из захоронений черепа погребённых. Обычно, сгребали костные останки в какой-либо угол и водружали на этой образовавшейся куче костей череп. При этом череп всегда повёрнут лицевой частью к стене камеры, так как считалось у многих народов – череп также как и при жизни обладает способностью видеть, а кому из грабителей хотелось бы быть узнанным или запомненным, пусть даже – мертвецом. Но и эта тема может стать отдельным исследованием. Я обращаю внимание на самые древние и авторитетные письменные свидетельства, которые, возможно, помогут нам разобраться в деталях этого обряда.

Абд ар-Раззак, рассказывает эпизод связанный с тем, что когда Тахтамыш в 1378 году с помощью Тимура победил Тимур-Малика, то в плен был взят один из богатырей. Тохтамыш его решил помиловать и принять к себе на службу; богатырь, преклонив колени перед ханом сказал: «Пока был жив Тимур-Малик, я вёл лучшую жизнь, как эмир и правитель; хотел бы я вырвать тот глаз, который видит тебя на престоле. Если ты хочешь оказать мне милость, вели отрубить мне голову и положить голову Тимур-Малика на мою голову, его тело на моё тело, чтобы его нежная и благородная особа не лежала на земле унижения». Желание верного богатыря было исполнено.

В эпических сказания древней Индии – «Махабхарате» и «Рамаяне», а также в пуранах («Вишну-пурана», «Падма-пурана», «Ваю-пурана», «Матсья-пурана» и др.) содержится миф о том, как некогда боги и демоны-асуры вместе пахтали океан, чтобы добыть чудесный напиток бессмертия – амриту. После получения желанного напитка между богами и асурами разгорелась борьба за обладание им, в которой верх одержали боги. Асуру по имени Раху удалось подкрасться к заветной чаше и отпить из неё несколько глотков, но видевшие это Солнце и Луна предупредили богов, и Вишну чакрой отсёк голову Раху. Амрита успела между тем дойти до горла демона, голова, поэтому стала бессмертной, тело же его рухнуло вниз на землю. С тех пор голова Раху, горя мщением, постоянно преследует Солнце и Луну, а настигнув их, пожирает, вызывая тем затмение.

Благодаря индийскому культурному влиянию образ демона Раху, глотающего Солнце и Луну, стал популярным в обширных регионах Восточной Азии, проникнув возможно, даже на Арабский Восток. Он присутствует в мифологии, астрологии и изобразительном искусстве народов многих стран Юго-Восточной Азии, Китая, Кореи, Японии. Достаточно хорошо Раху и связанные с ним мифы были известны народам Центральной Азии и Сибири. Так по представлению бурят, затмение Солнца и Луны вызывается существом по имени Алха (вар. Арааха), которое состоит из одной только головы. Когда оно проглатывает светила, то кричат: «Спасите нас!». Чтобы отогнать чудовище, эти люди во время затмения поднимают шум и громко кричат.

Именно особый интерес в мифе о Раху вызывает мотив отсечённой головы, которая действует как самостоятельное существо. В древнеиндийской мифологии Раху не единственный персонаж такого рода. Г. Ломмель, специально исследовавший ведийские мифы об обезглавленных демонах (Намучи, Вритра, Макха), пришёл к выводу, что отсечённая голова мифологически тесно связана или прямо даже уподобляется Солнцу и Луне. Далеко не со всеми положениями этого автора, находящегося под сильным влиянием солярно-метеорологической концепции мифологии, можно согласиться, однако общее направление исследования нужно признать верным. Высказанные Г. Ломмелем предположения подтверждаются большим числом фактов не только индийской, но и мировой мифологии в целом. Так, в «Шатапатха брахмане» (XIV, 1, 1, 1 и сл.) говорится о том, что отрезанная голова Вишну стала солнцем ; согласно другому мифу, в звезду превратилась голова Праджапати. Этот же мотив весьма популярен, например, в фольклоре южно-американских индейцев: отрубленная голова превращается в Луну, её кровь – в радугу, а глаза – в звёзды.

Широчайшая популярность подобных мифологических представлений совершенно исключает возможность их генетического родства и должно объясняться причинами сугубо типологического порядка. В основе легенд и мифов этого цикла лежат чрезвычайно архаические воззрения на Вселенную как на тело человека, т.е. концепция изоморфизма микро- и макрокосмоса. По многочисленным древним мифам, Вселенная образовалась из тела либо первопредка, либо верховного божества. Отсюда берут начало представления, что все части тела человека соответствуют важнейшим частям и явлениям природы, т.е. человек есть адекватная реплика гармоничного космоса.

Ближе всего к первоисточникам является, на мой взгляд, монгольские версии, затем бурятские. Из этого с очевидностью следует, что в Центральной Азии и Сибири миф о Раху распространился благодаря монголам, усвоившим через Тибет вместе с буддизмом элементы индийской духовной культуры. Помимо этого тюрко-монгольский фольклор знает мифологемы, внешне близкие к индийской, но автохтонные и сходные с ней лишь в силу универсальных типологических закономерностей мифологического мышления.

Прежде всего, укажу на обычай исседонов (как мы знаем прямых представителей сакского культурного круга) употреблять череп для изготовления чаш для питья. Обычай, видимо, от них перешёл к гуннам, которые сделали чашу из черепа юечжийского вождя для церемониального питья во время произнесения клятв.

Исторические источники, повествующие об отношениях в центрально-азиатской степи в начале XIII века, в ходе политической борьбы, приведший к возвышению Темучина, названного в дальнейшем Чингисханом, описывают любопытную ситуацию, связанную с именем одного из основных его соперников, а именно – Ван-ханом кереитским, и его кончиной. Разбитый, в одиночестве, он пил воду из источника и, будучи не узнанным, был убит одним найманом. Слухи о такой кончине достигли Таян-хана, и мать последнего сказала: «Ван-хан ведь был древнего рода. Пусть привезут сюда его голову. Если это действительно он, мы принесём ей жертву». Голову Ван-хана доставили в ставку и опознали. «Разостлав большую белую кошму и, положив на неё голову, стали совершать перед нею жертвоприношение, сложив молитвенно ладони и заставив невесток, совершая положенную для них церемонию, петь под звуки лютни-хура. Как вдруг голова при этом жертвоприношении рассмеялась. «Смеёшься!» - сказал Таян-хан и приказал вдребезги растоптать голову ногами», – и это было истолковано окружающими, как признак его слабости, что и подтвердило впоследствии поражение от Чингисхана.

В связи с этим отрывком, возникает вопрос: в какой степени такое отношение к голове поверженного противника характерно для народов центрально-азиатского региона и как оно выглядит в контексте культуры этих и окружающих народов Евразии?

Как известно, ещё древние и средневековые авторы описывали подобные сюжеты и связанные с ними этнографические реалии; авторы нового времени неоднократно использовали эти материалы и составляли их сводки (Семёнов 1899; Раппопорт; Баялиева Т.Д. 1972; Баскаков Н.А.; Клейн; Басилов). Эта же тема рассматривалась и непосредственно на материале центрально-азиатских, в частности – тюрко-монгольских народов и, таким образом, она не является чем-то экстраординарным.

В русле нашей задачи целью непосредственно данной работы является расширение круга источников, связанных с темой отрубленной головы (так как из работы в работу кочуют довольно ограниченный круг источников), и систематизация сведений, в них представленных, выявление и уточнение мотивов, с ними связанных.

Прежде всего, необходимо отметить, что голова, череп, занимает исключительное положение в первобытной антропософии. Это исключительное положение головы в системе антропологии и космологии вообще находит разное идеологическое обоснование в соответствии с основными представлениями о мире, и далее, в связи с разными идеологическими установками, конкретными целевыми задачами и просто эмоциональным состоянием, например, победителей, отношение к голове как к ценности может быть различным.

Так, в ходе сражения при Шаше (Ташкенте) в 783 г. Наср б.Саййар, арабский предводитель, приказал выстрелить головой вождя тюрок в лагерь последних из камнеметательной установки.

У ранних мусульман, если головы убитых врагов использовались в качестве подставок под котлы, то голова убитого союзника могла быть омыта в тазу, умащена благовониями, обёрнута в саван, над ней должна была быть совершена молитва, после чего её отсылали семье убитого.

По легенде приведённой Бируни, когда между Брахмой, обладавшим четырьмя головами, и Шивой произошла ссора, а затем схватка, в результате которой одна голова Брахмы была оторвана, Шива «согласно существующему обычаю», взял голову противника в руки и держал её подвешено в знак унижения врага и собственной храбрости, вложив ей в рот уздечку. Таким образом, голова Брахмы была обесчещена рукой Шивы, который всюду носил её с собой.

Унижение убитого врага – обладателя головы зафиксировано и в монгольском эпосе, где Бум-Ердени, герой сюжета, убив силачей Хада и Харгая, оторвал, а затем пинал их головы (Бум-Ердени 1923: 90). Это действие, видимо, имеет ритуальный оттенок. Кармышева, вслед за Бернштам, высказывает мнение, что в игре мячом вообще, и в конное поло в иранской среде, в частности, у многих народов символика мяча или шара сливается с символикой Солнца-шара и головой Солнца, в конечном счёте. Она приводит материалы, собранные в Ферганской долине в 1940-х годах, где взрослые запрещали играть детям в тряпичный мяч – вырывать друг у друга руками или состязаться в своеобразном поло, ударяя мяч палкой, говоря, что это равносильно игре с человеческой головой. Такая трактовка игры в мяч (как игры головой) является устойчивой ассоциацией, применяемой, в частности, в легенде о голове друга Али, за которую шла борьба между победителями – её пинали ногами, как мяч.

К этому можно добавить примеры подобных ассоциаций Гийас-ад-Дина Али: «... головы начальников кидали, словно шары в чауган (игра в конное поло), под ноги быстрых коней», «...головы непокорных врагов под ногами коней, словно стали катающимися шарами для чауганов», «...много голов, бывало, которые из-за своего языка скатывались как шары», «...хобот слона, действующий как чауган, подхватывающий шары, хватал и уносил людские головы». Хафиз-и-Талыш замечает, что «...головы всех нас являются мячами для твоего чаугана». Об этом же сообщается и в других персидских и тюрко-язычных памятниках. Источники дружно говорят, что приобретение головы неприятеля, убитого вовремя сражения, тесно связано с правами при разделе добычи: только представивший голову убитого врага получал свою долю.

Особую ценность представляли головы именитых противников, т.е. людей, известных убившему по имени. Обычно в эпосе победитель задаёт вопрос побеждённому о его имени – и только после этого процедурного момента, его убивает. Нередко этим именем нарекают сына победителя. Например, Чингисхан. До получения этого имени-титула, звался Темучином – по имени татарского вождя, убитого его отцом (Козин 1941: 85-86). Это напоминает мотивировки охотников за головами маринд-аним – они обычно стремились захватить людей живыми и узнать их имя, т.к. в противном случае голова считается «обесцененной». «Головные» имена у них давались также детям (Иванова 1980: 122-123).

Следующий пример относится ко времени борьбы арабов и тюрок в Средней Азии. Вначале XIII в. арабы устроили засаду, в которую попало отборное войско согдийцев и тюрок. Большая часть тюрок была перебита, часть попала в плен. Узнав, что разбитое ими войско не простое, а элитное соединение, «...арабы написали имена убитых у них на ушах и повесили отрубленные головы к своим поясам и в таком виде явились в лагерь». Последняя фраза Табари, описывающая это событие, на русский язык переведена в двух вариантах – Смирновой (1970: 205) и Беляевым. Вариант Смирновой звучит следующим образом: «И не было ни одного из нас. У которого на поясе не висело бы головы именитого противника». В переводе Беляева этот пассаж выглядит так: «...утром оказалось, что нет среди нас воина, который не нёс бы головы (человека), известного по имени». Варианты близки, но в первом из них делается акцент, прежде всего на знатность убитого, в то время как во втором – на известность имени и знатность убитого, и значимость этого факта для убившего. Видимо, поэтому победители и посчитали нужным отметить факт своего знания надписями имён убитых на ушах их голов. Таким образом, во втором варианте перевода отрывка сохраняется возможность трактовать его с точки зрения сакральности сюжета. В то же время в первом варианте сохранён такой нюанс как подвеска голов убитых к поясам победителей.

Подобный мотив неоднократно присутствует в письменных источниках. Так, по словам писателя XVII в. Ходжа Самандар Термези (1971: 107), после победы над войском хорезмийцев «...слуги его величества, привязав к седельным ремням головы военачальников злодеев-тюрков, представили (их головы) пред очи прибежища накибства Мухаммеда Саида». Этот обычай привязывать отрубленные головы к лошадям или поясам был распространён довольно широко.

Распространён он был и у монголов. В уже упоминавшемся эпосе Бум-Ердени, убив своих противников, а затем вместе с братом «привязали головы силачей к хвостам своих лошадей как бунчуки». В другом варианте голова убитого шамана привязана к торокам (Потанин 1883: 291); в то же время братья Хоридой и Хортон в бурятском сказании, убегая от врагов и не имея возможности взять тело отца, и потому отрубив ему голову, подвешивают к спине одного из них (Потанин 1889: 96-97).

Мотив подвешивания головы, но уже в знак наказания, описан в китайском источнике в отношении кыргызов VI в.: они «за воровство приговаривают к отсечению головы. Ежели вор имел отца, то голову вешают отцу на шею, и он до смерти обязан её носить». А по Табари, когда в 730 г. тюрки в одном сражении захватили в плен мусульманина, то, связав его по рукам и ногам, привесили ему на шею голову одного их погибших мусульман; отбив пленника, мусульмане взяли голову и похоронили. В свою очередь, шариат дозволяет мусульманину носить головы павших в сражении врагов, «...как для удовлетворения мести, так и для возбуждения ярости неверных».

Отсечённая голова (или череп), по распространённому представлению, может вести самостоятельную, довольно активную жизнь. Как отмечает этнограф и историк Пропп, в сказке она обычно лежит на земле, на лубочных русских картинках и античных геммах – торчит из земли. Хотя, по его словам, это голова мертвеца, герой обычно ведёт с ней диалог. На геммах около неё изображена склонённая слушающая голова, рот отрубленной головы несколько приоткрыт. Жуковский (1893; 63-72) также приводит притчу о разговоре Иисуса с черепом.

Широко распространены представления о возможности автономного от тела существования отчленённой головы у народов Сибири. Окладников приводит ряд такого рода материалов, в частности, нанайскую легенду о голове мужчины. Обычно она лежит на нарах. Однажды к фанзе, где она находилась, прибежал конь, обежал фанзу несколько раз и остановившись перед головой заржал. Голова покатилась по нарам и скатилась на спину коня. В дальнейшем, при помощи шамана, она опять превращается в мужчину.

В «описании киданей» Е Лун-ли приводит рассказ о неком киданьском владетеле по имени Най-ха, который представлял собой «всего-навсего череп, находившийся в куполообразной юрте... Люди не могли видеть его. Когда у государства появлялись важные дела, то убивали белую лошадь и серого быка для жертвоприношения, и только тогда он принимал вид человека и выходил смотреть. По окончании дела входил в куполообразную юрту и снова превращался в череп».

В этой связи, вероятно, интересно рассмотреть материалы, связанные с захоронением головы на основании этнографических материалов финно-угорских народов (населявших, как известно, и регион Южной Сибири): 1). Прежде чем хоронить, отчленяли голову, а умершего хоронили согласно обряду, бытовавшему в регионе, а голову ставили на шейное основание около ног или верхней части тела. Имелись случаи устройства отдельных помещений для черепов, специальные отсеки-тайники. Иногда покойников вообще помещали в погребение без голов. 2). Помещались в могилу только головы умерших людей, а судьба остальной части тела неизвестна.

Иногда для головы устраивали сруб из брусьев (см. приведённый выше сибирский материал); были случаи наличия не сожжённой головы при кремации покойника. По мнению Седова «…захоронение человека с отсечённой головой или отдельно головы человека – особенность погребальной обрядности, связанная с анимистическими представлениями финно-угров. Обычай почитания головы обусловлен реинкарнацией – верой в возрождение души». По-видимому, структура археологически выявленного погребального обряда в значительной степени является отражением представлений, которые дали основу для создания приведённых выше легенд, и представления эти не являются чисто анимистическими.

Приведённые выше сибирские легенды близки также некоторым ближневосточным представлениям об отрубленной голове. Иванов, анализируя этот мотив, выделил ещё один круг представлений связанных с ней, а именно – представления о её пророческой силе (1923: 122). Такова голова Иоанна Крестителя, голова Орфея, приплывающая от устья Стримона к берегам Лесбоса и там пророчествующая, а также, можно добавить, голова Адама, отпихнутая Василием Бусалаевым, героем русской былины, прибывшим с дружиной в Иерусалим и буянившем там (Веселовский 1880: 3). Отделённая голова выступает в роли советчика (о чём я упоминал выше). В эддической саге голова Мимира, убитого Ванами, сохранена Одином от разрущения и сохранила способность говорить, и Один с нею часто беседует и советуется (Беовульф 1975: 188; Эдда 1917: 106).

Только не надо думать, что жители Средней Азии только и делали, что отрезали головы своим правителям. Истории известны бесчисленные факты, когда правителей просто-напросто тихо и скромно травили.

В данном аспекте мне было бы весьма любопытно узнать имя того безвестного ныне героя, который снёс голову самому Кусаму ибн Аббасу! Он, неизвестный воин, вероятно ценой своей жизни отстаивал независимость страны от исламских завоевателей, боровшегося за традиционную историческую веру своих отцов и дедов, ставшего на защиту храмов и святых мест, воздвигнутых предками! Но, увы! Такого человека, как мы выясним далее, не было.
Факт третий: Древние капища и культ святых в исламской традиции.

Такие культовые объекты, как Балыкча-Ата, Подша-Ата, Алма-Ата, Марьям-Она, Карак-Ата, Зенги-Ата, Чопон-Ата, Она-Зиарат, Лянгар-Ата, Мумин-Халпа-бобо, Нур-Ата, Кырк-Кыз, Ибрагим-Ата и многие, многие другие возникшие на местах былых капищ домусульманского времени или древнейших погребений так называемых – «культурных героев», которые показательно олицетворяли анимистические представления жителей Центральной Азии. К X-XI векам, исламское правление регионом окончательно перешло от присваивания экономических ресурсов захваченных территорий, к повсеместному внедрению религиозного учения в сознание покорённых народов. Я могу по данному вопросу привести только абсолютно краткие примеры, ибо тема моего исследования не касается этих, поистине очень любопытных фактов и явлений.

Сегодня, спустя тысячелетие, практически каждый среднеазиатский город и более-менее уважающий себя кишлак, имеет своего святого покровителя. Среди бесчисленного сонма великих святых, пожалуй, только две фигуры достигают вселенского масштаба – это, святой Имам Аль Бухари, могила которого действительно сохранилась вблизи Самарканда и несравненный Ахмад Яссави, упокоившийся в небольшом провинциальном городке на Юге Казахстана - Туркестане.

Могила этого суфийского шейха и проповедника-поэта XII века является одной из самых почитаемых в Средней Азии. К ней приходят на зиёрат (поклонение) тысячи паломников со всего мира – арабы, киргизы, турки, казахи, иранцы, татары, таджики, туркмены, узбеки...

В народной традиции имя Ахмада Яссави иногда произносят или пишут как Ходжа Ахмад, Пир-и Туркестан, Султан Ходжа Ахмад Туркестани, Хазрет-и Султан, Султан ал-арифин, Азрет, Кул Ходжа Ахмад, Ата Яссави, Йассави, Ясави, Ясеви, Иассауви, Йасауи и другие. Всего насчитывается около пятидесяти «имён» этого святого.

Разумеется, Ахмад Яссави никогда не был султаном, а родился в семье религиозного деятеля – шейха Ибрахим Ата, не то в городке Сайраме, не то в городе Яссы. Его матерью была Кара-сач-ана (Кара-чеч-мама). Мавзолеи родителей сохраняются ныне в Сайраме. Хотя узбеки активно утверждают, что могила отца Ахмада находится на кладбище в северной части Ташкента – «Ибрагим Ата». Воспитывал его один из «величайших тюркских шейхов» Арслан Баб. Арслан Баб (другие формы имени – Бабарслан, Бобо Арслан, у казахов и киргизов – Арыстан, Арстан Баб). Образ этого святого-покровителя и легендарного персонажа отражён в топонимике Средней Азии (в частности, в Ошской области Кыргызстана); проник он и в этническую традицию (в казахский эпос и т.д.). Могила его находится в Кызылкумском районе Чимкентской области южного Казахстана.

Сайрам – город из забытых сказок, в котором, как говорят знающие люди, до сих пор живут ангелы. Весьма почтенные старики сказывают, что город был основан седьмым допотопным пророком Енохом, который прожил здесь, аж 30 лет. Это в его честь в самом центре поселения, на перекрестке двух магистральных улиц была возведена соборная мечеть Идрис-пайгамбар. Но если кто-то считает, что это сомнительный в исторической достоверности авторитет, то скажу больше – в Сайраме находится, например, гробница библейского пророка Юша (Иоша), сына Нуха! А к югу от дороги в селение Карамурт, на холме, занятом кладбищем, вам любой покажет ни много, ни мало – могилу Мариам-биби или христианской Богородицы (Sic!).

Когда-то о памятниках моего родного города Ташкента я писал: «…Не торопись прохожий здесь у благоухающих садов возвышенной философии, где покоятся только тела нетленных мыслителей, а дух обретает такую высоту познания, что все преференции мира кажутся ничтожными перед Вечностью. Внимайте их мыслям, чутко постигайте их советы, впитывайте нектар вселенского Знания. Пройдитесь мимо цветущих кустов граната, вдохните терпкий и пьянящий аромат джиды, зайдите с другом в беседку укрытую ветвями столетней виноградной лозы и заведите задушевный разговор с собеседником о поиске смыслов Бытия.

Пусть рядом в хаузе беззаботно резвится речная форель, а слух не пропускает призывной песни отчаянной перепёлки, но вдумайтесь в то, что существует ли это всё вокруг вас в действительности, реальна ли жизнь, которую каждый из нас проживает? И запах веточки божественного райхона, лежащей рядом с пиалой, не будет перебивать аромата сухих китайских листьев. Вслушайтесь в журчание чистейшего потока, прозванного в честь легендарного Кей-Кавуса, и может быть, услышите предания такой древности, что дух захватит от вселенского трепета.

Сюда – в Сад духовного наслаждения, не доносятся шумы деловой суеты Каменного города и крикливое повизгивание зазывал торговцев с близкого базара у Четырёх вод, а только таинственный шёпот листвы тысячелетних чинар, откуда-то из-под небесья, вдруг реально явит из Небытия призрачные лики странствующих опознавателей Духа. И внезапно почудится, что белоснежные небесные облака, – это ангелов крылья, осеняющие праведность мысли!

И только лучезарная тень святого (хазрати) имама – Абубакира Мухаммада Каффаля (замочника) Шаший (родившегося в области Шаша), объятиями своими благословляет каждого идущего по пути смирения и кротости в познании Истины. Поэтому не торопи беседу, ибо доброе слово, как источник Замзам омоет неустанное сердце праведного суфия».

Однако сегодня, в век потребительского хамства, утеряно вовсе понятие духовной сильсиле (преемственности) и духовного родства, ибо сказано было, что придёт время, когда расплодятся лже-мусульмане, у которых религия будет начинаться в глотке, а кончаться в брюхе. Оглянись прохожий и узри, что уже каждый кишлак или ничтожный аул бросились выискивать могилы своих собственных святых. И, о, чудо! Могилы святых шейхов обязательно находятся! И стали шляться по городам и весям легионы торе и аксуяков, отщепенцев кожаляров и джадарчи (колдуны), дэвона (одержимые девами) и джинды (одержимые джинами), шейхов и парийхонов (одержимые пери), дервишей (пришедших за подаянием под дверь) и имамов, баксы (шаманов) и мюридов, суфиев и чирагчи (хранителей святынь). «Неужели Аллах предписал вам в качестве молитвы, чтобы вы жрали, как скоты, и плясали?», – сетовал Ал-Худжвари. Нет уже крыльев-облаков на небе, ибо мир задушили тучи подлинного мракобесия, вскормленного потребительским базаром порока… 

Вот и сам Самарканд, насыщен легендарными «артефактами» до такой степени, что можно написать добрый десяток книг, которые будут читаться как увлекательнейший детектив, ибо он давно снискал себе славу города прекраснейших и романтических легенд. Два с половиной тысячелетия – это почтенный возраст. Мало в мире государств, которые живут и славятся в Истории столько времени. Поэтому, вызывает недоумение утверждение отдельных специалистов, которые заявляют, что Самарканд «отражает лучшие примеры многих восточных городов» (Sic!?). Да никогда в жизни он ничего не отражал! Самарканд сам по себе неповторим! Благодаря судьбе он был ограждён от чудовищных функциональных издержек знаменитых восточных городов…

Жители его и историки знают много преданий, овеянных патиной времени прошедших эпох, относительно многих исторических и совершенно мифических личностей, которые в той или иной степени были связаны с жизнью города. Кажется, что, и весь воздух города наполнен историей. Каждый камень древних строений, любая старая улочка города – реальное предание о былом. Любая махалля (квартал) сохраняет как родословную, свою легенду.

Одна из таких легенд, связана с именем библейского пророка Даниила – на Востоке его именуют «Ходжа Данияр», жившего по преданиям в VI-V веках до нашей эры (а ведь подобный факт может послужить новой инициативе для «гармонично-развитых» чиновников, чтобы снова отпраздновать уже другой юбилей Самарканда!). Мало того, каждый из жителей города покажет вам мазар (могилу) Ходжа Данияра, расположенную в живописном местечке у северных склонов холмов древнего городища Афрасиаба, практически на берегу полноводной речки Сиаб – левого притока реки Зеравшан. Здесь, в далёком от городского шума месте, приютилось по своей архитектурной конструкции пятикупольное здание, возведение которого официально датируется историками XV веком нашей эры.

Некоторые из самаркандцев абсолютно уверены в том, что под этими куполами покоится прах одного из лучших сыновей Израиля « …у которых нет никакого телесного недостатка, красивых видом, и понятливых для всякой науки, и разумеющих науки, и смышленых и годных служить в чертогах царских…» (Книга Пророка Даниила, 1, 4). Это были из сынов Иудиных – Даниил, прозванный Вальтасаром; Ананий, переименованный в Седраха; Мисаил, прозванный Мисахом и Азарий, получивший имя Авендаго. «И даровал Бог четырём сим отрокам знание и разумение всякой книги и мудрости, а Даниилу ещё даровал разуметь и всякие видения, и сны» (Книга…, 1, 17).

Происходили эти события во времена, когда Навуходоносор, царь Вавилонский, захватил Иерусалим. «Во второй год царствования Навуходоносора снилось Навуходоносору сны, и возмутился дух его, и сон удалился от него. И велел царь созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и Халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его…» (Книга…, 2, 11-12). Навуходоносор потребовал от гадателей, в доказательство своих способностей, самим рассказать приснившийся царю сон. «Дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть его царю, кроме богов, которых обитание не с плотью. Рассвирепел царь и сильно разгневался на это и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских» (Книга…, 2, 11-12).

Даниил, чтобы спастись от гнева царя, вместе с товарищами своими стал просить Бога о помощи. Ночью к нему было видение Бога. «И тогда была открыта тайна Даниилу в ночном видении, и Даниил благословил Бога небесного. И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века до века! Ибо у Него мудрость и сила; Он изменяет время и лета, низлагает царей и поставляет царей, даёт мудрость мудрым и разумение разумным; Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке и свет обитает с ним. Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чём мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя» (Книга…, 2, 19-23).

«Тогда возвысил царь Даниила и дал ему много больших подарков, и поставил его над всею областью Вавилонскою и главным начальником над всеми мудрецами Вавилонскими» (Книга…, 2, 48).

Но царь Вавилонский, одержимый гордыней и непомерными амбициями решил, что Бог, которому он поклоняется должен стать главным в царстве его. Как человек действенный он не замедлил исполнить свои реформаторские намерения. А в это время: «Царь Навуходоносор сделал золотой истукан, вышиною в шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей, поставил его на поле Деире, в области Вавилонской… В это время, как услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всяких музыкальных орудий, падите и поклонитесь золотому истукану, которого поставил царь Навуходоносор. А кто не падёт и не поклонится, тот брошен будет в печь, раскалённую огнём» (Книга…, №, 1, 5-6). И сказано в Писании было, что все народы, племена и языки пали ниц и поклонились этому золотому истукану. Только мудрейшие мужи Иудейские не повиновались этому приказу. Тогда царь приказал их бросить в раскалённую печь. Даже те, кто бросали в печь верующих в истинного Бога, сгорели заживо от жара. Но истинный Бог заступился за них, послал им в помощь Ангела и они не сгорели заживо в огненной печи. Увидев это чудо, царь одумался и поверил в истинного Бога. А мудрецы невредимыми вышли из огненной печи.

Опять Навуходоносора стали беспокоить сновидения из-за его гордыни. Призвал он к себе Даниила, в котором был дух святого Бога и просил растолковать сон. Даниил потребовал от царя, чтобы он искупил свои грехи правдою, а беззакония – милосердием к бедным. И был Навуходоносору глас с неба, который предупредил его, что царство отойдёт от него и будет он отлучён от всех живущих на земле. «Тотчас исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучён он был от всех людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него – как у птицы» (Книга…, 4,30).
Одумался Навуходоносор, прозрел его разум, стал он хвалить Всевышнего и не противиться его воле. Царство стало процветать и укрепляться. На смену ему пришёл его сын – Вальтасар. Царствуя, он однажды устроил пир и велел вынести из храма Иерусалимского посуду, которая была пожертвована Божеству, и все стали пить из неё вино. «Пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных» (Книга…, 5,4). Вдруг из стены показалась рука, и она сделала надпись на извести стены. Все ужасно испугались. Никто не мог прочесть эту надпись. Опять Даниил расшифровал этот секрет: «И вот что начертано: МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН. Вот и значение слов: МЕНЕ – исчислил Бог царство твоё и положил конец ему; ТЕКЕЛ – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; ПЕРЕС – разделено царство твоё и дано Мидянам и Персам» (Книга…, 5, 25-28). «В ту же самую ночь Вальтасар, царь Халдейский, был убит. И Дарий Мидянин принял царство…» (Книга…, 5, 30-31).

Но интриги против Даниила продолжались и при Дарии. Недруги подговорили Дария издать повеление, чтобы в течение тридцати дней никто из подданных не молился Богу, а только обращались с молитвами к самому царю. Однако Даниил продолжал молиться Богу. За это рассвирепевший от такого ослушания, царь, повелел бросить святого в ров со львами. Однако львы не тронули Даниила. Царь был поражён этим чудом и уверовал в Бога истинного, и вознёс Даниила над всеми придворными. Так было и при следующем царе – Кире Персидском. Под влиянием святого Кир издал указ об освобождении евреев из плена. Но при этом правителе Даниилу стали являться видения, которые ему растолковывали архангелы, ангелы и голос самого Бога. Долгое время Даниил пророчествовал о будущем. Он написал книгу своих пророчеств о дальнейшей судьбе народа Божия и четырёх языческих империй. Немного времени спустя святой получил откровение о 70 седьминах, в котором указано время первого пришествия Мессии и основания его Царства.

Именно царь Кир признал над собою власть Иеговы и повелел евреям построить в честь него храм в Иерусалиме.

Легендарный пророк дожил до преклонного возраста и уже не мог вернуться на родину. Известно, что Даниил обратился к царю с просьбой отпустить его на отдых. После этого он переехал в Сузы (современный Шуш в Иране), расположенного вблизи современного города Мосула, что уже в Ираке. После смерти Даниил был с почестями похоронен в царской усыпальнице. Считается, что дух этого пророка оберегал город от всех несчастий и невзгод, а останки Даниила приносят жителям благоденствие, поэтому у народа никогда не будет нищеты и голода.

Но вот как гробница пророка оказалась в Самарканде остаётся неразрешимой загадкой. Согласно мнению жителей города, во времена своего семилетнего похода в Малую Азию (1397-1404 гг.) великий Тимур, не смог взять Сузы штурмом. От богословов завоеватель узнал, что город защищают мощи пророка Даниила. Тогда Тамерлан будто бы договорился с осаждёнными, что не будет подвергать их имущество разорению, казнить непокорных и уводить пленников в рабство, при условии, если ему позволят увезти с собой часть святых мощей, а именно – правую руку святого, чтобы она также охраняла столицу его империи – Самарканд от любых бедствий. По приказу Тимура мощи святого были доставлены караваном в Самарканд. И, вот, согласно преданию, верблюд, перевозивший останки святого, не доехав до стен города, неожиданно остановился и улёгся на землю, и уже никакими способами нельзя было заставить его сдвинуться с места. Тогда старейшины рассудили – пророк хочет упокоиться именно здесь. На этом месте у стен древнего городища Афрасиаб, в живописной местности у склона берега реки Сиаб, произвели захоронение останков. Сразу после этого, рядом с погребением забил чудодейственный родник. Затем, спустя годы, останки святого чудесным образом целиком восстановились, стали расти, достигнув в длину 18 метров! В связи с этим, в прошлом, его гробница периодически достраивалась и удлинялась, а в начале ХХ века над захоронением Ходжи Данияра был воздвигнут удлинённый по форме красивый мавзолей с цепочкой из пяти куполов. Родник бьет, из-под земли, посей день и жители города и окрестностей в течение веков пользуются этой водой, веря в её чудодейственную силу.

Конечно, легенда никак не подтверждается историческими фактами. Отдельные исследователи обращают внимание на то, что персидский историк-путешественник Истахри, побывавший в Мавераннахре за четыре столетия до рождения Тимура, свидетельствовал, что мавзолей Даниила наличествовал уже в то время. Существует наиболее убедительная версия о том, что мощи Даниила могли быть привезены в Самарканд общиной иудеев ещё во времена до ислама. Тем более что исторические хроники говорят и о бывшей большой общине христиан-несторианцев вблизи Самарканда. К тому же, проведённые археологические исследования в окрестностях мавзолея показали наличие остатков материальной культуры VII-VI веков до нашей эры, то есть, тем самым временем, когда по Библии, жил и умер пророк Даниил. Конечно, это ещё ничего не утверждает, но несториане могли иметь в этом месте своё место поклонения. Мощи святого могли привезти и сами христиане, поскольку известно, что при Византийском императоре Зеноне какая-то часть праха Даниила была перемещена и в Константинополь (современный Стамбул). Но объективности ради, следует заметить, что когда-либо проводившиеся на месте комплекса археологические раскопки, никогда не достигали основания холма, его материковой части. Таким образом делать, окончательные выводы в настоящее время не представляется возможным.

Несмотря на различные выдвигаемые версии, появление в Самарканде почитаемой могилы пророка трёх религий – святого Даниила, мавзолей существует и поныне, продолжая привлекать внимание верующих всего мира.

Благодаря гравюре и фотографиям конца XIX века известно, что первоначально могила была покрыта речными гальками (причём форма и вид могилы неоднократно менялись). Со стороны головы погребённого стояли несколько шестов – священных туг. Неподалеку от входа в мавзолей раскинулось старое полу высохшее фисташковое дерево, которому, как полагают дендрологи, более 500 лет. Как считают самаркандцы, если загадать желание и завязать ленточку на ветках этого дерева, то оно непременно сбудется. Эта древняя традиция подобного почитания останков святых людей, довольно широко распространена по всему Востоку.

Сейчас это почитаемое место благоустроено. Мавзолей пророка Даниила заново реставрирован и люди по-прежнему приходят на это святое место трёх величайших религий, для воздаяния молитв, благодарностей или вдумчивых размышлений (интересно о чём?).
Абсолютные местные корни древних религиозных идей вплетались в привнесённую сюда арабами новую религию. Под оболочкой «потомков пророка» вырисовываются совершенно недвусмысленно либо шаман, либо героизированная личность – персона, истоки которой уходят в глубокую доисламскую древность.

Чаще всего, на месте почитания какого-либо мусульманского «героя», было некогда сакральное место священное для определённой общины, чаще связанное с профессиональной деятельностью – патрон ремесленников, анимистический идол, культово-храмовый объект поклонения до мусульманского верования.

И вот, это повальное поветрие начинает ввергать в настоящее патологическое мракобесие, такую огромную массу мусульман, что поражаешься, насколько всё же исламская традиция, несмотря на активные столетние влияния, оказывается слабо воспринимаемая, отчасти плохо понимаемая даже самими адептами исламского вероучения.

У народов же Средней Азии шаманство не было уничтожено ни революционным атеизмом, ни успехами разных областей современной науки. В одних местах оно было более обособленным от ислама (таким представляется шаманство у киргизов и казахов, у которых оно тесно слилось с культом предков), в других – как у туркмен-нохурли – шаман и ходжа соединились в одном лице. Но основа повсюду общая: сохранение анимистического мировосприятия, сохранение шаманами в рамках ислама роли этаких основных «врачевателей» и прорицателей. То обстоятельство, что шаманство полностью не изжито и сейчас, подчёркивает факт того, что религиозное восприятие современного этапа, однако же, базируется на ненарушимых, но уже порядком забытых, народных традициях.

Появление таких неординарных ситуаций было отнюдь не редкостью. Это обуславливалось самыми разными причинами. Сотворение данного условного погребения весьма известной для мусульманского мира личности, именно на этом месте, несомненно, должно было преследовать определённые политические, идеологические и религиозные цели.

Так кто же может быть прототипом того самого святого Кусама, который лишился головы, но был всё же провозглашен, как живой царь или правитель? Исторические свидетельства никак не подтверждают того, что реально существовавший Кусам ибн Аббас был царём или, хотя бы – правителем какого либо города. Таким образом, звание «шах» было к нему не применимым.

Факт четвёртый: Эллинистические химеры в исторической транскрипции.
Просматривая списки владетелей Самарканда, которые могли бы быть потенциальными кандидатами на эту «роль», прихожу к логическому выводу, что таким человеком, «потерявшим голову в битве с неверными» мог быть только один царь – Спитамен!

Имя этого человека известно, пожалуй, каждому ещё со времён школьных программ. Однако и вот тут-то мы попадаем опять в мифологему, которая увлекает нас в мир выдуманных иллюзий. Наши учебники, как-то невнятно и застенчиво говорят об этом человеке, как о «борце за освобождение народа» от захватчиков (в данном случае – войск Александра Македонского). Иногда, учебники называют его «предводителем», иногда – «вождём восставших», но нет ни одной строчки, которая бы точно указала на статус этого «борца». Он изображается отчаянным, смелым и головокружительно дерзким человеком, для которого не существовало авторитета «покорителя миров» - Александра Македонского. Этакий – «Стенька Разин» в среднеазиатской истории! Его хитроумие и сметливость превосходит все подвиги бессребреника – Робин Гуда.

Правда в «Истории народов Узбекистана» в т. 1, историк Камилла Тревер замечает, что «…восстала против него (Александра) и местная знать в лице Спитамена и его друзей».

Между прочим, греческие завоеватели, пытавшиеся поработить центрально-азиатские регионы, не церемонились с местными топонимами и именами и, на манер китайцев, переиначивали названия в своей языково-звуковой транскрипции. Например, история с переиначиванием названия дворца и города, считающегося ныне выдающимся памятником мировой культуры и, естественно, Ирана – Персеполем, расположенным в 50 км к северу от Шираза у горы Кух-и Рахмат («Гора милосердия»). Местное название города, которое сохранилось в сотнях хозяйственных документах на эламском языке и в Ахеменидской надписи, была «Парса». Греки назвали на свой манер этот город – «Персеполь», и вероятно ошибочно полагая, что «Парса», это название всей страны, стали называть весь Иран – Персией. В мусульманское время название Персеполя тоже было забыто, и его руины стали называть Тахт-и Джамшид – «Трон Джамшида», по имени мифического героя иранского эпоса. Только в 1936 году историческое название «Иран», по воле самого народа, было возвращено этой стране.

И так, как и было обещано мной, мы обращаем своё внимание к Александру Македонскому, прозванным «Великим». Действительно, разгромив крупнейшую тогда державу мира – Ахеменидское государство, это событие открыло новую эру в истории человечества. И это не простой или неуместный с моей стороны пафос. Трудно найти в наше время грамотного человека, который бы не знал или хотя бы косвенно не был знаком с историей походов Александра. Достаточно напомнить, что Александра знают крупнейшие религии мира, а значит и миллиарды верующих во всех частях света. Учёные, поэты, писатели, военноначальники, государственные деятели, любознательные люди всех возрастов и профессий уже более двух тысяч лет с редким постоянством пытаются разгадать тайны Александра Великого.

Его победы – благосклонность Фортуны или результат его собственных достоинств? Что толкало его на длиннейшие по тем временам походы: жажда славы, власти, приключений или поиск мудрости? Искал ли он бессмертия? В чём заключался секрет его успехов? Вот только некоторые из тех вопросов, которые столь долгое время одолевают человечество.
Увы, историческая, да и не только научная и летописная литература сохранила о полководце массу фантазий и легенд, пока реальная личность не была окончательно вытеснена и, практически, утеряла последние черты реальности.

Сначала этот образ создавали серьёзные писатели и учёные античности – Диадор Сицилийский, Квинт Курций Руф, Арриан, Плутарх, Юстин, а затем охудожествление этой личности продолжили в средневековье – ат-Табари, Балами, Балазури, и поэты – Фирдоуси, Низами, Хосров Делехви, Джами, Навои и так далее, далее и далее...

Десятки, если не сотни писателей античности обращались к теме личности Александра и его походов. Они создали произведения, большинство из которых, исчезло во мгле веков. Вместо серьёзных, документальных трудов Клитарха, Оневикрита, Неарха, Птолемея Лага история сохранила писания, наполненные сказочными сюжетами и вымыслом.

Сегодня действительно приходится буквально по крупицам «отбирать» у земли и времени свидетельства пребывания Александра в Средней Азии, уточнять пункты, указанные в летописных источниках, тщательно отыскивать материальные предметы культуры той эпохи. Однако главными источниками наших сведений о походе Александра Македонского являются известия античных авторов, но и они не содержат полного комплекса фактов или уточнённых названий местностей. Существуют серьёзные пробелы в истории походов, которые приходится восполнять более или менее удачными догадками. В результате, иногда случаются и натяжки, которые часто просто умалчиваются историками Центральной Азии, да что греха таить – очень многими зарубежными (как мы говорим – «авторитетными») исследователями.

Давно уже назрела необходимость коренного пересмотра действительных (исторически и документально подтверждённых) событий происходивших на просторах Средней Азии (включая сюда и Афганистан), в период интервенции Александра Македонского. Ни в коем случае, этот «пересмотр» не должен строиться на национально-этнических аспектах, столь горячо любимых нынешними историками Центральноазиатского региона.
За всю историю «Великих» походов «Великого полководца» – этого генетического алкоголика, именно в Средней Азии, Александр впервые получил «отрезвляющие пинки», от которых он так и не смог больше оправиться. По-сути, эти пространства так и не были окончательно захвачены «объединителем мира».

Разумеется, что история пребывания Александра в Средней Азии требует объективного, не политизированного разнообразного (информационно) подхода, жёсткость в описании фактов и объёмного видения всей картины самих происшедших событий. Исследования об Александре Македонском это та достоверность о трагедии амбициозного, молодого человека, о величье и бессмертии культурного наследия. Пока, история и значение похода Александра в Азию не является темой нашего исследования, поэтому я только вскользь коснусь, только тех фактов, которые непосредственно объясняют нам сложение культа Шах-и Зинды.

Увы, победоносная битва Александра с Дарием III, ничего не решила в его странных, на взгляд нашего времени, представлениях о передаче царственной власти, которая бы подтверждала «законность» владения Александром всей территории захваченной империи Ахеменидов. Дарий, коленопреклоненно, не преподнёс ему корону, как это делали все покорённые Александром правители. Это торжество ему явно подпортил Бесс – родственник Дария III, управлявший бактрийской сатрапией.

Практически, то же самое произошло ранее с Александром в самой Македонии и наследование им царства, после убийства Филиппа II, так же была под большим сомнением. Внутренний, глубоко коренившийся комплекс собственной неполноценности разъедал молодого полководца. Передача власти должна была, по его мнению, осуществляться демонстративно.

Бесс оставил Александру только труп преданного им, императора. При этом сам Бесс, безо всяких там надуманных амбиций, скорехонько провозгласил себя царём. Александр, естественно, был в бешенстве от хода таких событий, которые развивались вопреки его сценарию.

Преследуя «новоявленного императора», Александр Македонский без проблем прошёл всю Бактрию и переправился через Окс (река Амударья), вступив в северные пределы Бактрийского царства.

Вместе с Бессом бежали от Александра согдиец Спитамен, бактриец Оксиарт, перс Датафарн и некто Катен. Однако очень скоро Бесс полностью испил ту же «чашу», которую он «преподнёс» Дарию. Спитамен сдал его Птолемею Лагу. Что произошло в долине Кашкадарьи, бывшей Наутаке, почему союзники отдали Александру родственника Ахеменидов, судя по античным источникам, остаётся тайной? Но сегодня мы уже знаем, где и как, и даже – почему?

Спитамен и Оксиарт понимают, что Александр будет их преследовать до тех пор, пока не захватит Бесса. И чтобы спасти от разорения свои города и земли, союзники решают отдать Бесса на суд Александру и тем самым удовлетворить его амбициозные устремления, относительно власти над Ахеменидской империей. Бесс, связанный по рукам и ногам, с короной царя-царей, дождался своей судьбы. Но...

Этот доброжелательный жест не останавливает Александра. Он желает идти дальше на восток. Оксиарт, наместник и правитель Бактрии был не просто богат, а сказочно богат и его сокровища ещё не были в обозах Александра. И потом, перед ним простирался богатый и процветающий Согд, а в памяти ещё хранились легенды рассказанные учителем – Аристотелем о землях, где «грифы стерегут золото». Чтобы дойти до грифов, Александру сначала надо было покорить Согд, а затем, переправившись через Танаис, идти далее к Алтаю.

Александр проходит через «Железные ворота» (так называлось узкое ущелье отделявшее Бактрию от истинного Согда) и появляется в районе современного Шахризябса – т.е., в Южном Согде, а затем следует к Самарканду (Мараканде) – сердцу Согдианы. Войдя в Самарканд, Александр оставил там гарнизон, а затем направился через Усрушану к реке Сырдарья (Танаис). В районе гор между Самаркандом и современным Джизаком, состоялось сражение. Наиболее кровавым и многолюдным был бой в ущелье Илонсая у «Тамерлановых ворот». Дойдя до реки Сырдарья, он захватывает несколько городков, в том числе и основанный Киром Великим – Кирополь, где по чистой случайности, остаётся жив, получив тяжёлые ранения. И на этот раз Фортуна оказалась к нему благосклонной. Ни этот знак Судьбы, ни трагический опыт Кира, вероятно, ничему не научил Великого честолюбивого полководца.

«Заречные варвары» совершили вылазку и напали на войска Македонского. Произошла жестокая битва. Саки были отброшены и, несмотря на рану, Александр решил их преследовать. Конницу, машины с прислугой и фаланги он посадил на плоты, а легковооружённых воинов – на кожаные меха. Выбрасывая камни и тучи стрел из метательных машин, войско во главе с Александром, под звуки труб, переплыло Сырдарью. Происходило это в районе нынешнего Узбекистанского городка Беговат. Напав на саков, он нанёс им мощный удар. Это был бой обречённых, ибо македонянам некуда было отступать. Оставив тысячу убитых и полтораста пленных, кочевники бежали вглубь степи. Потери Александра были тоже немалыми. Преследуя саков, он слишком глубоко углубился в безводную степь и вынужден был вернуться. Впервые Александр столкнулся с партизанской тактикой кочевников.

Тогда, уподобившись основателю Ахеменидской империи, на берегу Сырдарьи, он начинает возводить свою город-крепость, чтобы иметь возможность отражать набеги «заречных варваров» (саков тиай-тарадарайя) и «азиатских скифов» (саков тиграхауда). Во время строительства городка называемого в источниках как «Александрия Эсхата» (т.е. – «крайняя»), пришло известие о восстании в тылу войск Александра Македонского. Спитамен серьёзно заявил о себе, осадив в Самарканде гарнизон Александра. После этого полководец македонян немедленно возвращается в Самарканд спасать своих «непобедимых героев Македонии».

Спитамен отступает в сторону Бухары. Александр его преследует. Восставшие бегут в пустыню. Арриан сообщает, что Александр прошёл всю область орошаемую Политиметом (рекой Зеравшан) до тех пор, где вода теряется в песках. Тактика Спитамена сродни партизанщине кочевников. Александр возвращается в столицу Согда и при этом, в ярости уничтожает все селения на своём пути, опустошает сады и поля, и «предаёт мечу» 120 тысяч жителей. Таковы данные подлинных хроник.

Александр, оставив в Согде отряд в три тысячи человек пехоты под командованием Певколая, отправляется зимовать в Бактры (Афганистан). Там он устраивает съезд бактрийских эпархов, где, наконец, судили Бесса. Там становится ясным, что, по мнению Великого полководца, судить или убивать царя может только царь, и ни кто другой. Как тут не вспомнить того, что по приказу Александра, царь Дарий был торжественно похоронен со всеми подобающими его сану почестями. За свой проступок Бесс был позорно казнён...
Пока Александр отдыхал, к нему с запада подошло подкрепление во главе с Неархом. Воспользовавшись хорошим расположением духа у Александра Македонского и с целью обозначить своё благорасположение к захватчикам, в Бактры приехали послы от хорезмийского царя Фарасмана вместе с отрядом в 1500 всадников. При этом хорезмийцы предлагали союз и помощь Александру, если он отправиться походом против колхов и амазонок – соседей Хорезма.

Весной 328 года до нашей эры Александр опять направляется в Согд, где, несмотря на произведённое им в 329 году повальное избиение населения, ему не удалось подавить восстание. Разделив своё войско, на пять отрядов, действовавших одновременно в разных районах Согда, он во главе одного из них принял участие в карательном походе. Повсюду идёт охота за Спитаменом, вплоть до того, что отдельный отряд отправляется в труднодоступные районы верховьев Зеравшана, откуда и происходил царственный род Спитамена (об этом подробнее в следующем, расследованном мной, факте). По окончанию этой экспедиции колонны отрядов сошлись в Мараканде, где Александр дал Гефестиону (начальнику одного из отрядов и своему другу) поручение заселять опустошённые захватчиками города Согда. Можно себе представить насколько «успешными» были эти походы, что города и селения стояли опустошенными!

Получив известие, что Спитамен скрывается на севере за Согдом у массагетов, Александр направил против него двух своих полководцев. Спитамен вновь бежит в пустыню, но вскоре собирает около трёх тысяч кочевников (греки их называют скифами) и подходит к согдийскому укреплению на границе с пустынею – Бага (не исключено, что это ранняя форма названия города Бухары). Однако там его уже поджидают македоняне и в бою, потеряв 800 всадников, Спитамен был вынужден снова скрыться в пустыне. Хорезмийцы узнав, что сам Александр собирается преследовать Спитамена на их землях, коварно убили отважного согдийского правителя и, отрубив ему голову, отправили её Александру, чтобы отвратить его предполагаемый поход от себя. По версии, предлагаемой Курцием Руфом, Спитамен погиб от руки любимой жены, лично отнесшей голову мужа в лагерь Александра (что при логическом анализе события, оказывается полным абсурдом).

У Диадора этот этап борьбы за независимость Согда охарактеризован так: «Он (Александр) наказывает бактрийцев и вторично подчиняет согдийцев, и строит в нужных местах города, чтобы держать восставших в повиновении».

Весьма проблематично, чтобы Александр, в той ситуации, в которой находился он со своим небольшим войском, «строил в нужных местах города». На самом деле, археологические факты свидетельствуют о том, что действительно в это время, ряд феодальных усадеб, расположенных в важных стратегических узлах былых дорог и караванных путей, укрепляются крепостными стенами, расширяются дополнительными жилыми участками и ремесленными кварталами (рабадами). Эти районы с древними памятниками, расположены по периметру собственно Согда (Самаркандская, Джизакская, Кашкадарьинская области Республики Узбекистан и Пенджикентская и Ура-Тюбинская области Республики Таджикистан).

Наступивший 328 год до н.э. стал знаменателен не только победой над Спитаменом, но и тем, что опыт ведения войны в Согде и Бактрии, заставил Александра изменить своё отношение к народам Азии. Он начинает вводить ряд местных обычаев при своём дворе, включает «варваров» в свою армию, приближает их к себе и ко двору, постепенно начинает усваивать местные восточные нравы. Подобострастье, панегирическая любовь азиатов к своим правителям, обожествление и преклонение перед любой властью, основанной на силе, начинает нравиться Александру. Роскошь, раболепие стали повседневным окружением македонянина.

Несмотря на то, что Александр всех азиатов называл никак иначе как «варвары» – вспомним его надпись на дарах в храме Афины Паллады, он всё более и более попадал под обаяние восточной культуры. Он женится на бактрийке Роксане, дочери Аксиарта (надеясь, вероятнее всего, «приобщиться» к, несомненно, скрытому золотому запасу папаши), обуреваемый безграничной властью, которую умеют на Востоке внушить любому маломальскому правителю, Александр и впрямь возомнил себя сыном Зевса, как внушала ему с раннего детства мать – Олимпиада! Но любая власть – от древнейших царей и фараонов, до чиновников в жилконторе подчиняется заведёнными ими ритуалами.

Мне, почему-то кажется, что Александр не мог выбросить преподнесённую ему голову царя Согда, в какую-нибудь самаркандскую помойку, а стало быть – несомненно, был проведён определённый ритуал достойный погребения царя. Легитимная власть, например над Персией, уже однажды ускользнула из его рук. Власть над Бактрией Александр укрепил династическим браком с дочерью Аксиарта.

Естественно и то, что факт погребения ненавистного для воинов Александра правителя Согда, который самоотверженно и безжалостно их уничтожал, не могло найти отражение не в воспоминаниях Птолемея, не в записях Квинта Курция Руфа, Арриана, Плутарха, Диадора Сицилийского ни кого бы то другого из греческих комментаторов. Итак, любой положительный поступок в отношении покорённых народов со стороны Александра, вызывал у его окружения яростное неприятие. Например – история с Клитом. В битве при реке Гарнике, Клит, сын Дропида, телохранитель Филиппа, спас Александра от неминуемой гибели, когда Спифридат, родственник Дария, уже занёс кинжал за его спиной. И вот, спустя два года, в Самаркандском дворце, Александр в пьяном приступе гнева убил копьём ни как не сопротивляющегося и спокойно стоящего Клита, который осмелился обвинить его в предпочтении к «варварам», поставленных им вровень с греческими соратниками по оружию, а также в подозрительности, в несносности характера царя Македонии...

Явно то, что Александр торопился. Ещё бы – ведь недовольство назревало по объективным причинам. Это, прежде всего то, что страны (Иран, Бактрия, Согд) порабощённые интервенцией, были уже практически полностью разграблены. Как и положено, в таких случаях – большая часть сокровищ, рабы, животные были отправлены верхушке метрополии в Греции. Даже массовые свадьбы воинов на местных женщинах (которые по-сути являлись добычей, с завуалированными рабынями), устроенные Александром не могли скрасить нелёгкий быт большинства македонцев.

Нужна была новая победа, новые награбленные богатства, которые были бы в состоянии сгладить многолетнюю разлуку воинов с родными и домом. Уроки Аристотеля, рассказывающие о богатствах стран подлунного мира, были восприняты Александром буквально и со слепой верой в правдивость географической науки Эллады. Но идти к грифам, стерегущим золото, как ему показали «заречные скифы», он был не в состоянии, ибо возврата домой уже для него не было.

Была ещё в рассказах учителя богатейшая Индия, с её несметными сокровищами махараджей и буддийских храмов. Это был новый для греков загадочный и неоткрытый мир. Он ещё не был разграблен греческими бродягами.

Неожиданно, Александр выбирает для вторжения в Индию, совершенно нерациональный маршрут для движения, пусть небольшой, но армии. Этот путь, по мнению проводников, был вдвое короче, чем тот, который пролегал через Афганистан, населённый массой кочевнических племён. А уроки кочевников Александр, помнил. И, потом – этот переход через горы позволял ему неожиданно появиться в самом сердце Индии. Он идёт по очень опасным тропам, в непогодный период для подобного путешествия, в совершенно неприветливых горах Гиндукуша...

Дальнейшая история создания эфемерной империи Александра и её скоропостижной гибели, меня, в данном случае не интересует. Вернёмся с читателем в Самарканд.

Факт пятый: О зороастризме и его месте в истории региона.

И так, мы уже знаем, что на самом же деле, Спитамен был не больше – не меньше, как наследственным царём Согда, входившего в состав Ахеменидской империи. И об этом пишут сами же греческие историки. Однако, само имя – Спитамен, говорит нам, знающим историю религиозного мировоззрения народов Центральной Азии, об очень многом. Спитама – не есть имя собственное конкретного человека, а является родовым самоназванием. И, прежде всего, это имя связано с основателем зороастрийского учения, пророком Заратуштрой. Да и сам пророк, был выходцем из Согда. Появление зороастризма в Центральной Азии, как и имя – Спитамен, весьма любопытный факт, который превращен в непостижимый миф, создаваемый не только в политических конъектурных требованиях, но и по элементарному незнанию отдельными историками происхождения этого замечательного религиозного учения.

Вот краткое изложение истории возникновения этого вероучения, изложенное мною сейчас всего в нескольких словах, ибо этой теме я посвятил три книги трактата «У Трона Ахура Мазды», изданной, пока ещё на английском языке, в Оксфорде.

…Восстанавливая по крупицам малейшие сведения или упоминания, которые были больше похожи лишь на мимолётные намёки, мы узнаём, что Заратуштра был сыном Поуруш-аспы, имя которого переводится как «Серо-лошадный» (имеющий серых лошадей), и происходил из рода Спитамы. Мать пророка носила имя Дугдова – буквально «Та, чьи коровы выдоены» (оставшиеся без молока). Эти охранные «имена-обереги», которые у многих народов Средней Азии до сих пор даются детям для того, чтобы отвратить от них губительное воздействие злых демонических сил. У современных таджиков их толкуют как «номи-паст» - низкие имена или скрытые имена.

Ведь, в самом деле, считают азиаты, явится дэв (демон) в дом, где живёт малыш Рустам, а такого там и нет. Все в доме называют мальчишку Байрамом, и значит, там нет того, кого разыскивает нечистая сила! Вполне логично, и главное, очень действенно. Обычно, и сейчас вторые имена даются детям во время их первой болезни. И как бы это не выглядело мистичным, часто, эта замена помогает выздоровлению.

Само точное значение имени Заратуштра не выяснено до сих пор, но оно этимологически может означать «(обладающий) золотистыми верблюдами». Один из российских исследователей – В.И.Абаев переводит слово Заратуштра как - «имеющий старых верблюдов», а американский учёный Ричард Фрай разъясняет это слово как «тот, кто ведёт верблюдов» и я думаю, что это самое верное толкование. А вот, по мнению Анкетиля Дюперрона – Заратуштра значит «Золотой Тиштр (Сириус)». Французский учёный Ж. Дюшен-Гийемен считал, что это имя означает лицо, которое обладало «ценным животным – верблюдом».

Думаю, что мы можем так ни когда и не узнать настоящее имя, которое было спрятано этим «оберегом» – Зарат-уштра. Однако, как это не покажется странным, именно это имя и помогает нам, правда, совсем с другой стороны подойти к рассмотрению места рождения Пророка.

В пехлевийской литературе место рождения Заратуштры помещается в Атурпатакане (который, кстати, тоже ни когда не являлся Хорезмом). Но эти сведения прошли обработку у мидийских магов и совершенно не соответствуют действительности. Правда, в пехлевийской литературе есть указания и на Рагу (древний Рей), тот, что вблизи юга Каспийского моря, в Табаристане, между Хорасаном и Дейлемом. Чуть позже, Атурпатакан и Рей, каким-то чудесным образом благодаря немощным историкам, оказались в одном и том же месте.

Сначала мидийские маги помещали родину пророка в Рагиану, один из древнейших центров расселения магов, а уж затем вместе с ней перенесли это место в более поздний религиозный центр. Увы, все утверждения о локализации места рождения пророка, больше походят на поиски желаемого родника в центре Каракумов (Чёрных песков). Ничем не подкреплённые фантазии, слабых аналитиков, так желавших лишь «наследить» в истории изучения этой религии. Им, и впрямь, это удалось.

Уже первые упоминания о Заратуштре или Зардуште в манере местного произношения (Зороастре – в греческой транскрипции), проникавшие в античный мир, связывали его с магами. Такая мысль высказана у Ксанфа Лидийского, затем у Платона, Аристотеля и многих других.

Сам Заратуштра упоминает о себе, как о заотаре, то есть полностью правомочном священнослужителе. Он называл себя «мантран» (сочинителем мантр), то есть – переданных в стихотворной форме гимнов божествам и ангелам-хранителям, которые звучали в особо торжественных случаях в молитвенных мистериях. Зоатар, это вполне самостоятельное духовное лицо, имеющее право приносить жертвы богам и совершать, при всём этом, соответствующие обряды. Значит, как сакральный поэт и всеведущий провидец, Заратуштра приглашался для совершения религиозно-ритуальных действий за вознаграждение и поэтому он мог вести странствующий образ жизни.

Жреческим навыкам он стал обучаться в семь лет, как это было принято в те времена для священнослужителей, а в пятнадцать, уже исполнять обязанности мага. Племенная религия, которой служил ещё молодой юноша, недавно осевших кочевников, сравнительно незадолго до этого пришедших из восточноевропейских степей. Они называли себя ариями. Остановившиеся на самом стыке земледельческой и кочевой вселенных, они создавали новое мировоззрение, взращивали новые для человечества духовные ценности.

Другие кочевники, которые атаковали их едва сложившуюся цивилизацию с севера, были выходцами из тех же степей. Греки называли этих кочевников скифами, ахеменидские персы – саками, а оседлые жители Восточного Ирана и Юга Средней Азии – тура. Кабинетные аналитики, не знавшие и не ведавшие истинных азиатских культур, но воображавшие себя такими «знатоками Востока», поспешили «вбросить в науку» предположение, что Заратуштра когда-то тоже был тура и происходил из кочевой среды. Раз имя Зарат-уштра истолковывается, как «обладающий старым (или жёлтым) верблюдом», то это, естественно для этих «знатоков», давало повод считать, что оно характерно для кочевников, занимающихся скотоводством. Ну, как же, ведь слова «верблюд» и «кочевник», для них были синонимами, подразумевая и непостоянство места жительства и «чёрт его знает ещё чего»! Итак, ещё чуть-чуть и мы вернёмся к этому имени.

Однако, как показывает история жизненного пути и мировоззрение самого Заратуштры, мнение о его кочевническом происхождении совершенно фантастично и, ну ничем, абсолютно не обосновано.

…В авестийских текстах и в пехлевийской литературе достаточно определённо указывается, что дом Поуруш-аспы, отца Заратуштры, стоял вблизи реки Дарджа, в стране Эран-Веж, где сам Пророк и родился.* Об этой реке говорится в «Видевдате» (XIX. 4, 11). Некоторыми учёными, прослеживается чёткая лингвинистическая связь между названием Дарджа и Даргам, – несомненно, внушительного древнего гидротехнического сооружения, длинного канала в Самаркандской области Узбекистана. О том, что оба эти названия принадлежат по сути одной реке, отмечал ещё В.Томашек.*

Канал этот упоминается Клавдием Птолемеем под именем реки Даргаман (Geogr.VI.11.2,4), на которой стоит Мараканда (так в древности назывался город Самарканд).* На мой взгляд, река Зеравшан, которая пересекает территорию былого Согда и протекает мимо самого города Самарканда, в древности, в определённое время, вполне могла носить название именно - Даргам, но в последствии только канал, отходящий от реки, сохранил это наименование. В истории среднеазиатских городов, мы очень часто встречаем факт того, что водные каналы, отходящие от рек, носят те же наименования, что и у самой реки. Этот канал появился, судя по археологическим данным, вместе с возникновением города, как важная питающая его водой артерия. Но к Дарджу мы вскоре вернёмся. И тогда, постараемся некоторые детали исторических фактов, с предельной ясностью, расставить по своим местам!

Думаю, что следует учесть всю сложность нашей задачи потому, что мы говорим о времени, когда Геродот из Галикарнасса ещё не родился. Греки ещё не воюют с персами, поскольку и самих-то персов, как государственного самоназвания, ещё и в помине нет. История ещё не оформилась как наука. Но исторические события идут своей чередой.

… Занимаясь поисками родины Заратуштры, я направился в верховья реки Заравшан, по согдийски Намик, которую греки именовали Политимет - «Славный». Дорога привела к селению Дар-дар, расположенного на территории современной Республики Таджикистан. Сегодня это может показаться невероятным, но до середины XIX столетия Таджикистан считался областью современного вулканизма! Крупнейший авторитет европейской науки Александр Гумбольдт, а вслед за ним Карл Риттер и Фердинанд Рихтгофен (да-да, именно тот Рихтгофен, который первым придумал назвать древние караванные торговые пути в Азии – Великим Шёлковым путём!), полагали, что территория Тянь-Шаня занята огромной вулканической областью с гигантскими действующими вулканами, в центре которой расположен вулкан Байшань. Ошибки К. Риттера и А.Гумбольдта были порождены тем, что ни тот, ни другой учёный не были непосредственными исследователями Средней Азии. Риттер создавал свой труд, кстати, – полный и других фантазий, в кабинетной тиши по литературным источникам, а Гумбольдт, путешествуя по Азии в 1829 году, не углублялся в Среднюю Азию далее прикаспийских степей! Но на самом же деле, заблуждение это, восходящее ко времени похода Александра Македонского, было порождено необычайным явлением – многовековым горением подземных угольных пластов Зеравшанского хребта…

Самовозгорание угля происходит не так уж редко. Каменный уголь в качестве примеси может содержать сернистое железо – пирит. Стоит только влаге попасть на этот минерал, как он начинает быстро окисляться и при этом выделяется большое количество тепла. Такая реакция внутри угольного пласта приводит к сильнейшему разогреву. А если учесть, что пласты угля находятся на большой глубине, то мощное давление способствует нарастанию температуры. Уголь сам возгорается. Но там очень мало кислорода и угли начинают медленно тлеть при колоссальной температуре.

Дымное облако шапкой нависает над раскалённой землёй. Удушливые серо-нашатырные газы с шипением вырываются из трещин в скалах или выбиваются мощными струями прямо из рыхлой осыпи. Здесь, над рекой Ягноб, которая служит притоком Заравшана, осыпь имеет вид увлажнённой поверхности – это двуокись серы, соединяясь с водяными парами атмосферы, образует серную кислоту. Стоило мне лишь коснуться земли рукой, и я сразу почувствовал лёгкое жжение.

Фантастический пейзаж усиливается обилием ярко-жёлтых, зелёно-голубых и белоснежных выцветов кристаллизованной серы, нашатыря и других веществ, застывших своеобразным налётом на почве. Поверхность пышет жаром и даже в обуви с толстой подошвой здесь невозможно стоять на месте.

Первое упоминание об этом грандиозном подземном пожаре можно встретить в трудах римского историка и путешественника Плиния Старшего. Ещё в первом веке он писал об огненном вихре, полыхающем над горой в Бактрийской кафанте. Сам огонь то затихает, уходя в глубь пластов, то, добравшись до нетронутых залежей угля, разгорается с новой силой.

Арабский историк IX века ал-Масуди так описывает это явление: «Летом, в ночною пору, уже за сто фарсахов (1 фарсах равен 6 км) виден огонь, днём из-за большой яркости солнечного света над местностью будто клубиться пар. Оттуда вывозят аммиак. Тот, кто хочет летом проехать из Хорасана в Китай, попадает в эту местность и находит между гор протяжённую долину. Он приходит к людям, живущим в начале долины, обещает им хороший заработок. Они взваливают его багаж на плечи, в руках у них палки, которыми они бьют по бокам идущих впереди носильщиков и путешественников, чтобы они без устали шли, не останавливались и не погибли бы от тягот этой долины. В конце долины – болота и пруды, в воды которых бросаются от жары и больших страданий, причинённых аммиаком. Ни одно животное не может пройти этой дорогой. Зимой, когда выпадает много снега и дождя, которые понижают жар, тушат огонь, людям легче входить в эту долину, однако, животные все равно туда пройти не могут».

Другой арабский учёный ал-Истахри, свидетельствовал: «В горах есть пещера, над которой построен дом с закрытыми дверями и окнами. Из провала поднимается пар, который днём похож на дым, а ночью на пламя. Когда пар осаждается, из него выпадает аммиак. Входящие в этот дом люди должны закутываться в мокрые войлочные покрывала, в противном случае они сгорят».

Афганец ал-Худжвири рассказывает в одном из своих сочинений, кстати, – исключительно мистического, что он видел на границе ислама горящую гору. А китаец Ван Янь-дэ в 982 году потрясённый сообщал: «Оттуда постоянно вздымаются столбы пламени. По вечерам видны огни, как бы исходящие от факелов, так что можно разглядеть ночных птиц и летучих мышей этих гор, которые кажутся красноватыми. Собиратели нашатыря носят обувь на деревянной подошве, потому что кожаные сгорели бы».

Известный русский путешественник и ботаник XIX века Алексей Федченко так живописно рассказывал об экзотическом пожаре: «Рудник… чрезвычайно эффективен: высокая известняковая скала имеет несколько отверстий, и вся изъедена сернистыми парами, отделяющимися здесь во множестве. Много отверстий сделано и при подошве скалы. Все они заложены каменьями, на которых в изобилии осаждаются кристаллы серы. Налёт с этих камней собирают три раза в год».

Отсюда, с верховий Зеравшана, древние разработчики нашатыря доставляли добытые ими продукты на базары Самарканда и Бухары. Караваны развозили их по всему Великому Шелковому пути – вплоть до Тихого и Атлантического океанов. Нашатырь, основное вещество химии средних веков, в Европе даже было принято называть «Татарской солью», так как привозили её из Средней Азии, которую в средневековье на Западе называли Татарией. Каков же возраст угольного пожара по реке Ягноб и Фан Дарье?

Первое научное упоминание в литературе о пожаре относится к 1842 году, когда горный инженер Ф.Богославский первым правильно понял природу «дымов» и «газов» в урочище Кух-и Малик в долине реки Ягноб. Он описывал кухималикский пожар уже достаточно «зрелым» и охватывающим большую площадь. Исходя из этого, я вправе допустить, что возраст пожара превышает три тысячелетия. Современный его очаг предположительно находился на глубине более 700 метров от поверхности.

Итак, ягнобские огни, несомненно, светили, когда на месте слияния рек Фан Дарьи и Пасруда возводились древние крепости, некоторые из которых датируются керамическими находками IX-VII веками до нашей эры.

Неожиданную подсказку о проблеме нахождения Дарджа, а по источникам мы помним, что именно там родился и жил Заратуштра, находим в географическом труде Х века арабского путешественника Абу-л-Касима Мухаммеда Ибн Хаукаля «Пути и страны». Где он пишет: «… В Буттемских горах имеются весьма сильные крепости, а также золотые, серебренные, купоросные и нашатырные рудники, произведения которых развозятся по многим странам. В одной из скал там есть подобие пещеры, наверху которой возведено нечто вроде дома, в котором плотно заделаны двери и окна. В пещере есть источник, из которого поднимается пар, днём напоминающий дым, а ночью светящийся. Когда этот пар сгущается, то из него осаждается нашатырь. Внутри этого дома чрезвычайно сильная жара, так что никому нельзя войти без того, чтобы не сгореть, если только не покрыться намоченном в воде войлоком. Туда входят крадучись, подобно ворам, и собирают нашатыря столько, сколько смогут. Ввиду того, что этот пар перемещается с места на место, где в земле до тех пор, пока не обнаружится…

Буттемские горы известны под именем Первого, Среднего и внешнего Буттема. Река, орошающая Самарканд, Согд и Бухару, течёт из Среднего Буттема, из местности, называемой Джен, примерно в 30 фарсахах от города (Самарканда)».

У арабо-язычных географов Х века горная страна, лежащая между верховьями рек Амударьи и Сырдарьи, носит название ал-Буттам. В позднейшей литературе после ХII века этот район называется Кухистан (Когистан у русских исследователей ХIX в.). Вышеупомянутые названия различают Внешний, или Первый Буттам – Туркестанский хребет, Средний Буттам – Зеравшанский хребет и Внутренний Буттам – Гиссарский хребет. Ко всему Буттаму в целом применяется термин худут – «пределы». Отдельные хребты назывались термином хадд – «граница». Понятие хадд сохранилось как извечное наименование принятых пределов (обитания рода, племени, страны), о которых я уже говорил выше. Только по горным хребтам проходили государственные границы, пределы кочевий. Пределы или границы определялись и по совершенно непроходимым пространствам земли – пески пустынь, болота, неизведанные людьми территории.

В этой же книге Ибн Хаукаль уточняет: «…Воды, которыми пользуются жители Самарканда, текут из Согдийской реки (Зеравшана), начало этой реки в горах Буттема позади Саганиана. В систему реки входит похожее на озеро скопление воды по имени Джен, вокруг которого лежат селения. Река вытекает из озера между горами и доходит до места, именуемого Варагсер, что значит «голова плотины». Отсюда отходят самаркандские каналы…».

И вот сейчас – с этого места, мы разберём сообщения чуть-чуть поподробнее.

В одной старинной рукописи «Худуд ал-алам», датированная Х веком, автор которой до сих пор остаётся неизвестным, говорится: «Бутаман (ал-Буттам) область среди гор и ущелий (андар кух ва шикастаги)… у него три хадда Бутаман-и-бируни (в арабских источниках - Буттам ал-хариджи, или Буттам ал-авваль), Бутаман-и-мийана, или Бутаман-и-дарийажа (в арабо-язычных источниках - Буттам ал-васита) и Бутаман-и-андаруни (в арабо-язычных источниках - Буттам ал-дахили). Между Ваханом и Заштом берут начало много хребтов (буквально - ветвей). В пределах Хутталяна они разделяются на отроги…от хребтов Хутталяна отходит один хребет и соединяется с хребтом из пределов Бутамана. От них отходит много хребтов в Чаганиан (в южный Узбекистан к землям былой Бактрии), где они разделяются на отроги. Там, где главный хребет достигает Бутамана, он разделяется на два хребта, когда же они доходят до пределов Осрушаны (Уструшаны), они снова соединяются в один. От пределов Бутамана отходит один хребет. Он проходит между Бутаман-и-дарийажа (Средний Буттам) и между Чаганианом и (далее) через пределы Самарканда и Согда уходит до пределов Бухары... По ту сторону этого хребта стекают реки, текущие в Чаганиан с севера на юг. Из крайних пределов Бутамана берёт начало река Хисраб. Она стекает с северной стороны горы, откуда течёт к городу Хисраб и далее к Узгенду».

Как путешественнику Ибн Хаукалю, так и автору «Худуд ал-алам» был известен Средний Буттам (Зеравшанский хребет) именуемый Бутаман-и-дарийажа. В разделе об озёрах этот неизвестный автор пишет: «Седьмое дарийажа, которое находится в границах Сутрушаны, образуется из четырёх рек (руд), берущих начало из Бутамана. Оно (озеро) находится среди гор, от него берёт начало некая река, из которой река (об) Самарканда, Бухары и Согда. Размеры его: четыре фарсанга на четыре фарсанга». Далее в разделах о реках он записал: «…другая - река Бухары. Из Бутаман-и-дарийажа берут начало четыре реки. Они текут на протяжении шести фарсангов, и тогда все четыре превращаются в один батиха (болото). Его называют Дарийажа. Там от него берёт начало река. Она проходит Осрушану, Самарканд, Согд и Бухару». По словам историка Истахри и путешественника Ибн Хаукаля: «…их (жителей Самарканда) вода из реки Согда, это река, начало её из гор Буттама позади Саганиана (Чаганиана), у неё место, где собирается вода (маджма), известное как Джан, подобное озеру. Кругом него селения, и известна эта область как Бургар».

Итак, как мы знаем – Дарийаже, это уменьшительное от дарийа, – то есть «море, река», со значением «озеро».

Арабский географ той же эпохи Ибн Хордадбех обозначает его термином айн (источник). Он рассказывает: «…в этих горах (есть) большой источник, называемый Дарийдж. Вытекает из него многоводная река, в Самарканде называется она – река Джирт, а она (же) река Бухары». Нам становится тогда понятным название этого озера в рукописи «Худуд ал-алам» – это Дарийажа, «небольшое озеро». И обозначение его арабским термином «батиха» в том же труде. А в это время арабские источники называют его «маджима» или «айн». Географ Ибн Хордабех именует озеро Искандеркуль крупным источником (айн), что соответствует значению «жай» других авторов более позднего времени.

Таким образом, водоём или озеро Дарийажа (Дарийдж), а так же река Самарканда Д(а)жирт (Зеравшан) имеют один общий источник – это авестийский Дардж, на берегу которого стоял дом Поуруш-аспы, отца Заратуштры, в котором он и родился.

Перед нами уникальный горный участок, который в результате геологического развития земли, длящегося в течение сотен миллионов лет, привёл в соприкосновение разновозрастные образования: каменный уголь, руды ртути и золота. При возгорании угля сформировалась природная металлургическая печь, продуктами которой являлась ртуть, золото, сера и нашатырь. Ртуть и золото – первая в виде очень мелких, а иногда и микроскопических капель, а второе, растворённое в ртути, образовали своеобразный нимб вокруг этой действующей печи, рассеянный в земной толще.

Естественно, что древние рудознатцы обратили своё внимание на этот гидротермальный процесс. При выпаривании капелек ртути, осаждалось растворённое в ней самородное золото в виде мелкой порошкообразной супеси. В последующем, этот способ извлечения золота стал широко развит во всех древних золотых и серебряных рудниках Средней Азии. Технологический процесс получил название «амальгамации». А сера и нашатырь, осевшая на склонах гор в виде красочных натёков была доступна обитавшему в этих краях населению, которое и использовало её в хозяйственных нуждах и приторговывая на рынках древних городов.

Весьма интересна даваемая энциклопедистом Абу Рейханом Бируни этимология слова «нашатырь». «Он (нашатырь) очень чистый и из-за этого называют его нушазар или ан-нар ал-ханийат, то есть – «здоровый огонь»(!). Этимология, даваемая слову нашатырь у Бируни, полностью подтверждается материалами иранских языков и, даваемое ему в толковых персидских словарях определение, где это слово, кроме того, даётся как название второго «аташкадэ» (храма Огня!) из семи храмов Огня парсов.

…Восстанавливая по крупицам малейшие сведения или упоминания, которые были больше похожи лишь на мимолётные намёки, мы узнаём, что Заратуштра был сыном Поуруш-аспы, имя которого переводится как «Серо-лошадный» (имеющий серых лошадей), и происходил из рода Спитамы. Мать пророка носила имя Дугдова – буквально « Та, чьи коровы выдоены» (оставшиеся без молока). Эти охранные «имена-обереги», которые у многих народов Средней Азии до сих пор даются детям для того, чтобы отвратить от них губительное воздействие злых демонических сил. У современных таджиков их толкуют как «номи-паст» - низкие имена или скрытые имена.

Есть ещё одно достоверное, казалось бы, сказание о Заратуштре, изложенное так, что нам стоит и его включить в наш исторический факт.

«...О роде Порушаспа, (сына) Патираспа, (сына) Урвидаспа, (сына) Хачаспа, (сына) Чахшнуса, (сына) Патираспа, (сына) Хардарсна, (сына) Хардара, (сына) Спитамы, (сына) Видашта, (сына) Айзама, (сына) Разана, (сына) Дура-сруна, (сына) Манушчихра. <Поскольку> У Патираспа было два сына, один — Порушасп, один — Араст, (и) у Порушаспа родился Зардушт, защита (?) доброй веры, а у Араста родился Мадйомах. Зардушт, когда принес веру, сначала возносил молитвы и разъяснял (веру) в Эранвеже, а Мадйомах принял эту веру от него.

Мобеды Парса все восходят к этому роду Манушчихра. Я скажу второй раз, (что) у Зардушта родились три сына и три дочери. Один (сын) — Исадвастар, один — Урватнар, один — Хуршедчихр. Так как Исадвастар (был) главой жрецов, он стал верховным мобедом. и он умер в сотый год веры. Урватнар (был) главой земледельцев в убежище, которое Йима построил под землей. Хуршедчихр (был) воином, командующим армией Пешотана, сына Виштаспа, и живет он в Кангдизе. А из трех дочерей имя одной было Френ, одной — Срит, одной — Поуручиста. Урватнар и Хуршедчихр были от жены-чакар. остальные были от жены-падшах. У Исадвастара родился сын, имя которого было Урувидж, его звали Арандж Баградан (?), так как он был от жены-чакар. И ему назначили опекунство Исадвастара. И знайте также, что три сына Зардушта, а именно Хушидар, Хушидармах и Сошйанс были от Хвов, так как он говорит, что Зардушт три раза приближался к Хвов, и каждый раз (его) семя падало на землю. Бог Нерйосанг подбирал сияние и силу этого семени и вручал (его) на сохранение богине Анахид, чтобы она своевременно примешивала (его) к матери. Девять тысяч девятьсот девяносто девять (и) девять мириадов праведных фравашей были назначены для защиты (этого семени), чтобы (ему) не навредили дэвы. Имя матери Зардушта было Дугдав, а имя отца матери Зардушта было Фрахмарв»...

Многолетнее странствие Пророка в поисках Истины и размышлениях о вере, несомненно, отразилось на его семье. Если, согласно преданиям, Откровение пришло к Заратуштре в возрасте тридцати лет, а окончательное признание Его веры наступило в сорокадвухлетнем возрасте, то период странствий, становления и проповедей растягивается более чем на десятилетний период.

Насколько нам известно, то в течение десяти лет у Пророка было шесть видений Ахура Мазды и Амеша Спента. В одном из видений ему даже предстал и Анхра Манью («Злой Дух»). Тогда же ему и открылась суть столкновения двух основных противоположностей бытия.

Известно, что Заратуштра был трижды женат, имел трёх сыновей и трёх дочерей. Элементарный расчёт показывает, что это вполне реальный ход событий. Первая женитьба у Пророка могла быть до странствий. Вторая – по возвращению Его домой. Третьей женой Заратуштры была Хвови – дочь Фрашаоштры и племянница Джамаспы, уже жителей Бактрии. Именно того самого Джамаспы, который первым проникся верой в учение Заратуштры и стал записывать Авесту, сохраняя торжественные гимны заотара.
Хвови родила ему трёх сыновей – Хушидара, Хушидармаха и Сошёанса.

Покидая вторично Согд, Заратуштра вновь оказался на пространствах Бактрии, где дороги привели его к удельному князю – Кави Виштаспе. О том, что это было за княжество, в среде учёных нет согласия. Я могу лишь предположить, что он не был правителем всей Бактрии. Да, если говорить откровенно, то мы пока не знаем государственной структуры Бактрии в начале раннежелезного века. По имеющимся образцам ближневосточных конгломератов этого периода в истории человечества, можно утверждать только о княжествах построенных на племенных фундаментах.

Именно там, в Бактрии, Заратуштра смог добиться благосклонности царицы Хуатосы и самого Виштаспы. Думаю, что это происходило не без помощи и влияния мудрого советника царя – Джамаспы. Затем в новую веру были обращены и брат Джамаспы – Фрашаоштра, а также военноначальник княжества доблестный Заривари, а уж потом и весь двор.

Предания сохранили нам факт того, что одна из дочерей Заратуштры – Поуручиста вышла замуж за мудрого Джамаспу. В 53-й Йасне говорится:
«53.3. Он (Джамаспа) и, Поуручиста, ты
Хаэчатаспана*,
Младшая Спитамы Заратуштры дочь,
По Благой по Мысли с Истиною Мазды
Заключат союз;
С разумом в согласии и со Здравомыслием
Доброе верши.
53.4. Окружи ты ревностно так его заботой,
Как отца и мужа, всех людей семьи,
Праведная праведных, и Благой по Мысли
Лучезарный плод…
Мазда даст Ахура ради Доброй Веры
На века, на все…».

В зороастрийской «Географической поэме» имя Заратуштры фиксируется только в сочетании с родовым именем – Спитама:
«1. Сказал Ахура Мазда Спитаме Заратуштре: "О Спитама Заратуштра, я сделал места обитания дарующими покой, как бы мало радости [там] ни было. Если бы я, о Спитама Заратуштра, не сделал места обитания дарующими покой, как бы мало радости [там] ни было, весь телесный мир устремился бы в Арианам-Вайджа».
Или: «1. Сказал Ахура Мазда Спитамиду Заратуштре: “Я, я, о Спитамид Заратуштра, превратил безрадостное место в мирный край».

Это же родовое имя встречается в зороастрийской священной литературе бесчисленное количество раз. Греческие же исторические источники, рассказывающие о походе Александра, приводят только одно имя – Спитамен (в смысле – «человек из рода Спитамы»).
Таким образом, Заратуштра, войдя в круг самой элитной аристократии Бактрии, впоследствии получил удел Согда, который (вероятно) только им и начал определяться как самостоятельное владение, ставшее, впоследствии определённым независимым государством, которое мы сегодня знаем как «Согд», «Согдиана». Именно в Гатах Заратуштры впервые и упоминается это название территории.

Походы Кира Великого – «объединителя земель» и создателя державы Ахеменидов, вынудили потомков рода Спитамы Заратуштры, войти в состав новой империи. Оставаясь наследственными владетелями Согда, они на положении вассальных подданных, входили в систему экономических и стратегических интересов Ахеменидской империи.
Заключение, приводящее к определённым выводам.

...Догадка предшествует доказательству. Нужно ли указывать, что именно так были сделаны все важные открытия?
                Анри Пуанкаре

Итак, мы знаем, что в Средней Азии традиция погребения наиболее уважаемых членов семьи непосредственно возле жилища, а подчас и в самом жилом комплексе, известна со времён эпохи бронзы (факты подобного явления открыты археологами сначала на древних городищах Дальверзин и Чусткое поселение в Ферганской долине, а затем и на городищах Кучук-тепе и Джаркутан в Сурхандарьинской области Узбекистана). Поверие о том, что душа предка выступает в качестве защиты от потусторонних злых сил, сохранялась в течение тысячелетий.

Например, известны археологические факты в том, что с самых древних времён, с момента появления первых городов-государств на Востоке, стены города использовались в качестве кладбищ. Чаще вблизи городских стен устраивались мавзолеи наиболее почитаемых лиц или правителей города. Вера в то, что души правителей охраняют стены города вместе с теми, кто оборонял их в моменты нападения захватчиков, было широко распространена от эпохи раннего железного века вплоть до настоящего времени. Всмотримся на сохранившиеся городские стены Хивы. Подножья стен, да и, практически вся их нижняя часть, буквально усеяны погребениями.

Вспомним хотя бы колумбарий кремлёвской стены в Москве(!).

В городах, у которых отсутствовали каменные, кирпичные или глиняные стены, а были деревянные, то в этих случаях погребения наиболее почитаемых жителей города устраивались в подземных катакомбах, которые в своей подземной конфигурации всё равно выходили за пределы городского ограждения.

Маниакально-депрессивная натура Александра Македонского была объята теми принципами царственной власти, которая подразумевала любые действия подтверждавшие его царственное происхождение. Каждый им производимый акт был рассчитан на внешнее проявление этой, так называемой, принадлежности к кругу божественно избранных,

Иконы ставили на воротах домов, чтобы поручить их обитателей покровительству небес; на дверях конюшен, чтобы святые коневоды Флор и Лавр отгоняли спутывающего конские гривы проказника домового; у колодцев – святой Фёдр Тирон (или его двойник Фёдор Стратилат), сжимая копьё, должен зорко следить за водяным: не утащил бы вместе с ведром зазевавшуюся бабу. Помещали, наконец, иконы под навесами на столбах, что стояли на перекрёстках дорог: известно ведь, в таких местах по ночам всегда пошаливает нечистая сила.

В народном представлении святой и его изображение были неразрывно слиты, икона – это своего рода материализованный образ святого.


Продолжение по материалам античных источников следует…